Александра Гальбина - Каменный пояс, 1989
В «Автобиографии» (1927) Александр Иванович пишет, что предполагалось поручить ему работу «по мордовской линии». Родным языком писателя был мордовский, поскольку он — выходец из редкой этнической группы мордовского казачества. Предки Завалишина переселены из Пензенской губернии на Урал в XVIII века Екатериной, за активное участие в пугачевском восстании. Публицистический псевдоним сатирика, уроженца станицы Кулевчинской (Варненский район Челябинской области), — «А. Мордвин»; брат писателя, Федор Иванович Завалишин, — один из основоположников мордовской советской литературы.
В Москве А. И. Завалишин работает в редакции газеты «Беднота». Рассказ «Сорок пять нацменов» появился в журнале «Молодая гвардия» (1925, № 10). Заслуга писателя тем выше, что лишь к началу 30-х годов даже такие авторы, как Маяковский и Безыменский, оценили истинные размеры опасности бюрократизма. Видимо, не случайно чересчур «острый» рассказ Завалишина, репрессированного в 1938 году и реабилитированного посмертно, не переиздавался до сегодняшних дней.
Л. А. Саксон.Александр Завалишин
СОРОК ПЯТЬ НАЦМЕНОВ
Под серой мутью низких облаков Московский Кремль выглядел сонливо и совсем не вызывающе, как это кажется иным из-за границы. Правда, царские гербы с остроконечных грязных башен гордо щерились на присмиревший красный флаг Союза ССР, но ни страха, ни почтенья не внушали тридцати мордвам — крестьянам, подошедшим к будке пропусков для входа в Кремль.
— Вот и до ербов дошли, — вздохнул ободранный, в больших лаптях мордвин Кузьма, поглядывая вверх. — Давно уж под Советской властью ходим, а Николкины орлы все хорохорются, — ядрена вошь…
— Пущай их… Есть не просют, а кому и радость, может, придают… — сказал второй…
— Дойтить-то мы дошли, а дальше как? — проговорил плечистый молодой мордвин, почесываясь, как скрипач, под мышкой.
— Дальше? — нехотя сказал Кузьма, закуривая. — Дальше вот покурим, дождь утихомирится, потом и обратимся…
Сеял теплый дождик, реденький, и камни мостовой отсвечивались рыбьей чешуей. У Исполкома Коминтерна, как навозные жуки, толпились черные блестящие автомобили, а дальше плавали трамваи, переполненные разноцветной публикой, качались извозцы на козлах, вроде попугаев, и чуть не бегом по тротуарам торопились пудреные барышни на тонких ножках…
Безработные мордва пришли к Кремлю за помощью с запиской жулика из «Марьиной рощи». Жулик посоветовал им, что в Кремле сидят от всех народов представители и помогают соплеменникам.
— Раз вы балакаете по-собачьи — кончено! — сказал им жулик. — Вы нацмен… Дуйте прямо в Кремль — скажите: «Мы мордовска нация», и вам откроются все двери…
Дал им адрес на клочке курительной бумаги с выдавленными химическим карандашом словами:
«Кремаль ВЦЫК ходатайство трицети нацменоф»…
Мордва и верили и не верили совету жулика, который был сожителем у них в слободке, но другого выхода не было, поэтому пришлось послушаться: пошли к Кремлю.
Пока шел дождь, мордвин Кузьма в бараньей шапке, сдвинутой к затылку, говорил товарищам:
— Я так смекаю… Подойдем и скажем… «Мы как безработные, мол, с Пензенской губернии, мордва, проели весь струмент и погибаем как червя… Как по закону, власть трудящихся и мы имеем корень здесь, сельхозналог вносили, все повинности и требы в аккуратности, поэстому»…
Он поднял палец, вроде регента, и двадцать девять человек мордвы вздохнули:
— Правильно!
— Примите, дескать, во вниманье — дети малые…
— И об скотине не забудь, Кузьма!
— Вообче хозяйственное положение! — вытаращил серые глаза Кузьма. И все затихли, снова выстроившись у стены от дождика. Но молодой мордвин, плечистый, как бурлак, и грязный, зачесался снова:
— Ну, а ежли жулик врет? Тогда всех в конт-революционный лагер?
И сунул палец в нос, прищурив левый глаз.
— Дурак, мать твою в курицу! — уверенно сказал ему Кузьма, щипнув короткую бородку. — Со всех сторон — народов представители, а он, холера, — «жулик врет», когда он здешний, больше нас с тобой смекает?!..
Кузьма вынул из кармана три копейки, выпрошенные дорогой христа ради, и подсунул молодому под нос:
— На, читай вот: «Пролятарии всех стран, соединяйтесь Сы-Сы-Сы-Ры». Чертова кобылка! Должон мордвин сидеть здесь али нет?
В будке пропусков разделались с мордвами быстро: позвонили в телефон кому-то, выкрикнули раза два: «мордва, нацмен» и выдали двоим: Кузьме с товарищем один пропуск во ВЦИК.
— В деревне церкви закрывают, а вот здесь хрестов напыхано — не сосчитаешь, — говорил Кузьма, разглядывая внутренность Кремля.
— Вот это, брат, храмина, — отвечал второй мордвин, показывая на колокольню Ивана Великого, желтая макушка которой походила на репу хвостиком вверх.
— Не разберешь, что деется…
Перед ВЦИКом на площади носились бешено автомобили.
— А как задавят, окаянные?.. — струхнул Кузьма.
— Вон, идол, поливает… Разорвет на пополам…
Но кое-как, с опаской, перебежками они достигли до громаднейшего здания ВЦИК с красным флагом и вошли.
— Ноги вытрите! — сказал им вциковский швейцар из-за прилавка, охраняющий одежду.
— Ноги? — переспросил Кузьма, — а мы вот лучше так…
И, отойдя миролюбиво в уголок, он стал было разувать свои большие лапти. Но швейцар опять крикнул:
— Граждане! Зачем же разуваться?..
* * *В богатом, с мягкой мебелью, просторном кабинете, с красным письменным столом, сидел огромный бритый человек. Когда мордва вошли, он улыбнулся, встал и по-мордовски ласково позвал их:
— Проходите, дорогие родичи, садитесь!
Мужики не верили ушам. В самом высшем учреждении Советской власти говорят на ихнем языке?.. И, чтоб скорее убедиться в подлинности мордвина, они спросили его сами по-мордовски:
— А ты откуда, брат, попал сюда?[5]
Тот рассказал.
Кузьма расплылся тощими землистыми щеками и ударил по колену грязной пятерней:
— Ну, дожили, браток! Вот это власть, — свой человек сидит!
— А выше этого правления больше нет? — спросил второй мордвин, оглядывая кабинет, уставленный шкафами, с картами, портретами и проч.
— Выше ЦИКа нет в Союзе учрежденья, — засмеялся родич.
Обрадованные мордва почувствовали нестерпимый зуд, желание излиться по душам:
— Так, значит, ты из коммунистов тоже? — говорил Кузьма, с опаской трогая вещички на столе. — А мы там ведь, ты не поверишь, дома ходу коммунистам не даем!.. Как коммунист — «долой», «не надо»!.. Свой же брат, мордвин, а подлецом считаем…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
