Анатолий Егорин - Каддафи. Хроника убийства

2 ноября 2011 г. «Московские новости»

Новый премьер-министр Ливии отвечает на вопросы «МН»

В Ливии, где завершилась операция НАТО, началось формирование нового правительства. Временный премьер Махмуд Джибриль подал в отставку, а его преемника определило голосование членов Переходного национального совета. Они избрали на пост премьера своего коллегу — инженера-технократа Абдер-Рахима аль-Киба. Он пообещал вчера, что за три недели сформирует правительство. Через восемь месяцев в стране должны пройти парламентские выборы.

— Вы свергли режим Каддафи с помощью иностранного военного вмешательства. В России это воспринимается с настороженностью. Вы уверены, что иностранные солдаты лучше своего диктатора?

— Не соглашусь с такой оценкой. Альянс НАТО только что завершил операцию в Ливии. К тому же ливийский народ сам справился с задачей свержения диктатора. Мы шли к этому 40 лет. Многие из нас начали борьбу с Каддафи еще в 1971 году, то есть уже через два года после антимонархической революции. Да, сейчас многие страны оказали нам помощь, но не это сыграло главную роль, И мы удивлены тем, как трактуют ливийские события в России, при всем уважении к вашей стране.

Москва могла бы встать на сторону тех, кто выступил против Каддафи. А вместо этого ваша страна воздержалась при принятии в марте резолюции Совбеза ООН за номером 1973. А ведь этот документ говорил всего-навсего о защите мирного населения. (Резолюция об установлении бесполетных зон была принята 17 марта, через пару дней западные страны начали бомбежки Ливии. — «МН».)

— Но в итоге население было защищено странным образом. От бомбежек НАТО, быть может, погибло гораздо больше людей, чем в столкновениях со службами безопасности Каддафи?

— Удивительно, что в России, которая пережила столько революций и сама боролась против угнетения, так до сих пор и не поняли наших настроений. В нашем понимании Каддафи отнюдь не обладал тем ореолом мужественности, которым кто-то пытается его наделить. Он разрушил многое из того хорошего, что имелось в стране. Например, систему образования.

Я учился на инженера в университете Триполи и застал еще прежнюю систему, поэтому получил хорошее образование. А Каддафи уже в начале 1970-х годов все это начал ломать на свой лад и сделал только хуже. Первые два года после той революции — с 1969 по 1971 год — весь народ, в том числе и я, были за режим Каддафи. Но после того, что он начал творить с 1971 года, это было невозможно. Он начал уничтожать всех несогласных без разбора. Мой друг, тоже студент, был повешен прямо на территории университета. А он никогда даже не брал в руки оружие!

— За что же его убили?

— За то, что он свободно высказывал другое мнение. Он, его звали Мухаммад Хифа, одним из первых начал критиковать режим. В 1973 году, в год нашего выпуска, его посадили, а вместе с ним еще несколько человек. А потом вытащили из тюрьмы, привезли на университетский двор и на глазах у студентов показательно повесили. Это был первый такой случай, а потом последовало еще много.

Мы видели это, понимаете? Когда-то ни один военный не мог зайти на территорию университетского городка с оружием. Такие правила были раньше. В знак почтения перед храмом науки полагалось оружие сдать и еще снять фуражку, перед тем как войти. И вот вместо уважения — убийства. А в тюрьмах что творилось! Женщин и мужчин насиловали. Разве это приемлемо! Может, в России не знают этих фактов, иначе бы, я уверен, россияне поддержали бы нас.

— И все же то, что революционеры расправились с Каддафи, вызывает отвращение. Разве не так?

— Революции никогда не бывают стерильными. Ливия не исключение. Были и ошибки. Нельзя сказать, что никто из революционеров их не совершал. Но не забывайте о том, что многие из восставших людей на протяжении стольких лет были лишены элементарных человеческих прав. Население Ливии не так велико — чуть более шести миллионов человек. Однако большинство живет в ужасающей бедности. Это ли не позор?

— А почему вы засекретили место захоронения Муаммара Каддафи?

— Во-первых, он был похоронен по мусульманскому обычаю, иначе и быть не могло. И это несмотря на все его преступления. Хоронить покойников надо по-человечески, кем бы они ни были при жизни. А вот он этому не следовал. Знаете ли вы, что Каддафи не раз приказывал находить могилы своих противников, выкапывать их трупы и кидать их в море. Я лично знаю людей, свидетелей этого.

— Ну а его-то могилу вы скрываете все-таки из опасений, что ее будут посещать его сторонники?

— Да нет, скорее, наоборот. Мы опасались, что кто-то из мести захочет поступить так же, как он. Что кто-то захочет вырывать его труп и выкинуть в море. А это недопустимо. Место захоронения Каддафи поэтому известно лишь узкому кругу лиц. Мы, хороня его, все сделали достойно. Каддафи был похоронен по мусульманским обычаям. Его родственники прочитали над ним молитву, какую положено читать над усопшим. Пусть лежит себе спокойно.

— Итак, Россия не слишком чтобы уж поддержала революцию в Ливии. И что же теперь, придя к власти, признаете ли вы те контракты, что были заключены между россиянами и ливийцами при прежнем режиме?

— Конечно, мы с уважением отнесемся к контрактам, подписанным с Россией и другими странами. Мы просто обязаны так поступить. Мы признаем и все прежние международные договоренности. Есть лишь одно важное условие по экономическим контрактам: эти сделки должны быть внимательно изучены на предмет того, нет ли там каких махинаций и коррупционной составляющей. Контракт с Ливией будет считаться незаконным, если при его подписании имели место взятки или незаконное перечисление денег.

Ливийскому народу не под силу нести на своих плечах еще и такие расходы. Нам известно, что есть контракты с прежним режимом, где откаты составляли до 40 %, а то и до половины всей суммы. Уверен, что россияне и сами не приемлют такой подход. Остальные контракты с Ливией будут признаны законными.

— Так ведь в Ливии почти все работали не совсем чисто?

— Так ведь все контракты и будут изучены, а то и пересмотрены. Те из них, где все законно в соответствии с международными нормами, будут признаны. Россия — важная страна, надеюсь, у нас есть большие перспективы для сотрудничества во всех областях. Мы понимаем, что в каждой стране бывают периоды, когда какие-то политические соображения являются более приоритетными. Что касается нас, то, несмотря на сложности, мы успешно преодолели первый этап, теперь надо идти вперед.