Бидия Дандарон - Письма о буддийской этике

(Продолжение)

«Мы все — товарищи по страданию в сансаре, подчиненные одной общей участи. Все создания на небе и на земле, даже те, которые стоят ниже нас на ступенях бытия, подчинены закону морального совершенствования. Все существующее — небожители (духи), люди и животные — во всех его сферах связано цепью нравственной причинности. Именно эта общность природы лежит в основе системы Будды. Сырой материал человеческой природы не целиком эгоистичен. Альтруистическое поведение не неестественно. Не следует думать, будто эгоистическое действие есть единственно понятное действие. Когда мы говорим, что каждый индивидуум находится вне другого, это еще только половина истины. Имеется также жизненное и органическое единство всех существ. Выработка этого объединяющего сознания или достижение полноты знания, покоя и радости есть нирвана. Свобода есть расширение нашего чувства и симпатии на все сущее. „Ученик проникает духом в четверть мира, его мысли полны любви; потом он проникает во вторую четверть… И таким образом он охватывает весь мир“» (Mahasudassana Suttanta).

Хотя, строго говоря, буддийская нравственность не имеет сверхъестественной санкции; все же для обыкновенных людей надежда на достижение неба после смерти остается в полной неприкосновенности.

Условия добродетели независимы от внешних вещей. Не имеет значения, кто вы — князь или крестьянин; все несовершенны. Имеет значение только честная и праведная жизнь. Буддизм настаивает не только на исполнении долга как на преобразовании всего существа. Люди, богато одетые, подобно царю Соломону во всем его великолепии, могучие физически и гордые интеллектуально, — это не подлинно великие люди. Без смирения, милосердия и любви жизнь мертва в самой своей сердцевине.

Против этики буддизма опять-таки выдвигается обвинение в интеллектуализме. Знание, несомненно, играет в буддизме важную роль, ибо он объявляет неведение (невежество) коренной причиной печали и страдания. Только обладание истиной преобразует дух. Эгоистическое желание не может возникнуть в уме, озаренном истинной мудростью. Поэтому освобожденная душа называется Буддой Знающей. Добродетель есть познание хорошего. Но Будда признает, что это сознание не может уничтожить тело, построенное на основании кармы, хотя оно мешает созданию новой кармы. Мы должны также иметь в виду, что под незнанием Будда не подразумевал одно только интеллектуальное воспитание. Познание не есть знакомство с богословскими догмами или эзотерическими мистериями, но — познание, необходимым условием которого является нравственность. Познание в понимании Будды — это жизнь в истине, которую мы можем обрести, только если очистим душу от затемняющего влияния страсти и порывов. Познание нельзя упрятать в какой-то угол мозга, оно входит в наше бытие, окрашивает наши эмоции, связано с нашей душой и органически свойственно нам так же, как сама жизнь. Это господствующая сила, которая с помощью интеллекта формирует всю личность, упражняет эмоции и дисциплинирует волю. Доктринерское верование нельзя считать познанием — об этом говорится в «Тевиджджа-сутте». На вопрос о том, что делать, чтобы достигнуть спасения, Будда дает такой ответ: «Спасение состоит в преодолении эгоизма, теоретически — в преодолении иллюзии ego, а практически — в преодолении жажды Я. Обретение истины, — снова и снова повторяет Будда, — зависит от следующих условий: 1) от веры и 2) от видения. Одной только веры недостаточно. Истины, приобретенные из вторых рук, на основании авторитета других людей, остаются высшими для наших умов и не становятся частью наших жизней».

(Продолжение следует.)

Желаю тебе постоянно радоваться и желаю, чтобы был успех во всех твоих делах.

Целую тебя миллион раз, моя умная и добрая Наташа.

Твой навсегда Биди.

51.

24 марта 1957 г.

Москва

Моя добрая Наташа!

Спасибо за письмо и фото, теперь я могу представить дом, где ты живешь. Мне кажется, что это похоже на Женеву. Развалины замка подействовали на мое воображение, и предо мною явилась средневековая Европа: на фоне нарядного пейзажа по аллеям чопорно-элегантных парков, раскинутых вокруг чудесного замка, гуляют изящные дамы в напудренных париках и широких кринолинах рядом с кавалерами в блестящих ливреях, которые нашептывают им любовные стишки. Концерты, пикники, игры сменяют друг друга в пестром калейдоскопе. Раздаются звуки менуэта: отдаваясь, уклоняясь, движутся в томно-напыщенных движениях кавалеры и дамы. Объяснение в любви под сенью статуй античных богов, пикантные сцены эротического характера, туалет красавицы в присутствии неизменного чичисбея; слышится кокетливый смех, шорох раскрываемых вееров, шелест шелковых юбок, бряцание шпаг… В моем воображении скорее XVIII век, чем средневековье. Одним словом, я погрузился в царство пудры и флирта, мушек и вздохов. Я уверен, что люди, устраивающие те пестрые праздники наслаждения и беззаботности, не думали, что их роскошный замок даст трещину и галантному веку будет конец, что их изящный замок в середине XX века перейдет в руки совсем молоденькой девушки по имени Наташа.

Да! Всегда так. Колеблется почва под массивным зданием замка. Беззаботный смех обрывается среди томительных и мрачных предчувствий. В неясных далях поднимается (за озерами) грозная тень. Чего? Конечно, смерти. Над светлым праздником галантного века сгущаются первые мрачные тучи нового века, которому суждено заменить предыдущий. А кругом в тяжких муках рождается из хаоса прошлого новый мир, не менее хаотичный — таинственный и жестокий. И по мере того, как совершалась ломка векового строя, а сквозь поднятую пыль вырисовывался, подобно страшной загадке, лик новой жизни, нарастал в сердцах ужас, и ум мутился от кошмарных видений. Вот таково русло человеческой истории в подлунном мире. Сколько я живу в этом мире, а видел очень мало светлых и радостных дней. После того как я отбыл срок (двадцать лет на каторге ни за что), теперь в течение восьми месяцев не могу устроиться и быть спокойным за завтрашний день. Ужасы прошлого для меня сливаются в одну угнетающую мелодию с ужасами настоящего. Не осуждай меня, моя умная Наташенька, практическая жизнь, прожитая мною, толкает меня быть таким беспросветным пессимистом. Да, да! Это так.

Я убедился давно, что европейская цивилизация, развитие экспериментальной науки нисколько не действуют на нравственный прогресс человечества. Пример: работа гестапо в Германии, других учреждений в других странах.

Я посылаю тебе вырезку статьи из «Литературной газеты» от 23/111-57 г. «Записки французского солдата (Правда об Алжире)» Читай! Где их гуманная литература, кинофильмы с высокоэтическим содержанием, в чем же выражается их гордость как цивилизованных, белых людей? Вздор, пока человек имеет пять несовершенных эмоций — будь он лорд или крестьянин, белый или черный, безразлично — он несовершенен. Цивилизация как внешнее материальное совершенство не дает ничего внутреннему совершенству человека, а только запутывает его. Однако это не значит, что нужно отрицать цивилизацию, наоборот, нужно подчинить ее высокому человеческому идеалу.