Николай Павленко - Петр II

Москва, 30 сентября 1729 г.

Фаворит князь Долгорукий некоторое время был в немилости, одни говорят вследствие угроз князю Трубецкому, другие уверяют, будто его думали сослать в Сибирь, чтобы помешать любовной интриге его с княгинею Трубецкой, наконец, некоторые с большим основанием полагают, что немилость князя вызвана замыслом его жениться на великой княжне Елизавете Петровне, к выполнению которого он и приступил через Анну Крамерн. Об этом, говорят, сообщил Верховному совету отец князя, опасаясь, как бы не заподозрили и его участия в этом деле. Враги старика, впрочем, и теперь полагают, что он хотел прислушаться к мнению членов Совета, узнать, как бы они приняли такое сватовство. Все это, однако, городские толки, и до истины я еще не добрался. Верно только, что Анна Крамерн, бывшая до сих пор любимицею великой княгини, удалена от нее, а молодой князь пользуется большей милостью царя, чем когда-либо. Если, однако, он не будет очень осмотрителен, его вскоре заменит младший брат, любимец отца, который и теперь спит постоянно в одной спальне с государем, как прежде спал фаворит.

Его величество в день своего рождения, 12 октября, в Москве не был, да его и ожидают сюда не ранее, как по первому снегу, которого, пожалуй, придется подождать еще дней десять. Празднование этого дня поручено было Остерману, оно ограничилось обедом и пушечной стрельбой.

Здесь никаких политических событий, достойных вашего внимания, не происходит. Живем по-старому: делается только крайне необходимое, но больше — ничего.

Москва, 3 ноября 1729 г.

<…> Военные дела за последнее время пришли здесь в упущение, и мне говорили, будто русское правительство намерено учредить новую военную коллегию, а во главе ее поставить фельдмаршала князя Долгорукого. Он без сомнения один из лучших царских генералов и старик деятельный. Тем не менее трудно ему будет устранить злоупотребления, вкравшиеся в армию по смерти покойного царя.

12 октября вода на всех улицах Петербурга поднялась на 3–4 фута, причинив большие убытки купцам. Опасаюсь, как бы частые наводнения не разрушили когда-нибудь этот город. Если когда-нибудь царь и вознамерится вновь переселиться туда, наводнения всегда будут служить старорусской партии предлогом отклонять Его величество от выполнения этого намерения: они найдут неудобной для государя жизнь в местности, где он постоянно подвергается какой-либо опасности.

По поводу брака государева каждый день приходят новые вести: невестой его многие называют вторую дочь князя Долгорукого, но граф Еоловкин, барон Остерман и вся старорусская партия гораздо охотнее встретили бы брак его с дочерью герцога Мекленбургского, проживающей здесь вместе с матерью. С тех пор как возникли эти беспрестанные толки о женитьбе государя, многие — вследствие стараний графа Братислава — стали поговаривать также, что в случае, если бы Его величество пожелал вступить в супружество с эрцгерцогиней, император согласится отдать за него одну из своих дочерей. Сомневаюсь, однако, чтобы такой брак мог состояться ввиду отвращения русских к католицизму.

Слышал я также, будто здешний двор не совсем доволен венским двором. Холодность эта — по одним слухам — вызвана крайней строгостью императора по отношению к герцогу Мекленбургскому, состоящему в столь близком родстве с царским домом. Другие причину ее видят скорее в нерасположении барона Остермана к графу Братиславу. Мне передавали, будто и самый венский двор не вполне доволен поведением графа, и даже более доверяет проживающему здесь резиденту своему, Гохгульсту, что и вызвало некоторые столкновения между этими представителями императора.

Москва, 20 ноября 1729 г.

<…> 9 ноября Его Царское величество возвратился сюда с охоты в полном здравии. Он очень высок и силен для своих лет. Вчера государь, собрав Верховный совет, объявил, что женится на старшей дочери князя Долгорукого, которой около 18 лет. Она очень хороша собой и одарена многими прекрасными качествами. Уверяют, что она всегда с особенным уважением относилась к иностранцам. Это великое событие, вероятно, вызовет при дворе большие перемены, а может быть, и падение барона Остермана, который всегда противился такому браку.

Сюда, слышно, ожидают посольства от богдыхана китайского с поздравлением царю по случаю его восшествия на престол. Дней через десять отсюда выезжает кто-то для встречи его на сибирской границе. Так как это первое посольство, пребывающее сюда из Пекина, здесь прием его возбуждает много соображений. Хотя русские и ведут большую торговлю с Китаем и отправляли в Китай несколько торжественных посольств, китайцы не присылали в Москву ни одного уполномоченного. Зато, правда, не раз китайские комиссары приезжали в Тобольск к сибирскому губернатору для переговоров по торговым делам <…>.

Москва, 1 декабря 1729 г.

При дворе ряд празднеств с самого 20 ноября, когда, как я имел честь писать вашему превосходительству, государь объявил своим министрам о намерении своем вступить в брак со старшей дочерью князя Долгорукого, Екатериной. 23-го оберцеремониймейстер, барон де Арбисталь, посетил всех представителей иностранных дворов с извещением о решении, принятом Его величеством, давая им понять, что поздравления их приняты будут благосклонно. На следующий же день все иностранные уполномоченные действительно явились к царю и были приняты им очень ласково, хотя он и не отвечал на их приветственные речи. Из государевых апартаментов они прошли к княжне, некоторые из них титуловали ее «императорским высочеством», она же принимала их с большим достоинством, выслушивала их поздравления, но не отвечала, так же как и царь, хотя очень хорошо понимает и говорит по-французски. Вечером при дворе были большой бал и роскошный ужин.

30-го, в день св. Андрея Первозванного, происходило торжественное обручение: государь целовал крест в присутствии всех иностранных представителей и генералитета, само же бракосочетание может совершиться не ранее двенадцатого января (?), так как теперь у русских пост, а до окончания его браки не допускаются. Свадьба, говорят, состоится немедленно по истечении этого срока.

Если дозволено судить по проявлению счастья и довольства на лицах, выбор государя принят подданными его с большой радостью. Все единогласно рассыпаются в похвалах княжне. Приветствие датского посланника княжне особенно пришлось по сердцу старорусской партии, но отнюдь не сторонникам герцога голштинского. Оно не длинно, потому беру на себя смелость препроводить его в копии вашему превосходительству:

«С сердцем полным истинной, искренней радости, пришел я поздравить вас по поводу избрания преславной и всесовершенной особы Его величеством себе в супруги. Здравствуйте, государыня, будьте счастливы и даруйте российскому престолу столько наследников, чтобы никогда иноземный род не мог иметь на него никаких притязаний».