Сергей Крамаренко - Против «мессеров» и «сейбров»

Командир базы, прекрасный летчик, решив полетать на новом типе самолета, сел в кабину, не слушая советов техника, запустил двигатель, вырулил, прекрасно взлетел и произвел полет. Но после посадки скорость пробега из-за больших оборотов двигателя уменьшалась очень медленно: самолет пробежал всю полосу, попал в поднятую сетку заграждения, прорвал ее и, поломав шасси, остановился. При осмотре кабины было установлено, что ручка оборотов двигателя была убрана только до защелки.

Курсы безопасности помогли мне и в поднятии моего авторитета. Установились хорошие отношения с командующим ПВО, молодым энергичным офицером. Однажды он пригласил меня участвовать в инспекции самой западной авиабазы страны, и мы летели в самолете над Аравийской пустыней. Я рассматривал расстилавшееся подо мной море песков и заметил внизу какие-то черные точки. Не понимая, что это такое, я обратился к нему с вопросом:

– Господин полковник, не скажете ли мне, что это за черные точки в этой пустыне? Не большие ли скалы?

– Нет, мистер Сергей. – К этому времени все командование стало называть меня по имени. – Это шатры кочевников, бедуинов, – сказал он и добавил: – А ведь мой дед был бедуином и жил в таком шалаше...

Это поразило меня. Насколько я знал, бедуины были беднейшим и одним из низших слоев в арабском обществе. Поэтому я, не удержав своего удивления, воскликнул:

– Не может быть! Вы, один из высших руководителей иракской армии, вместе с тем внук бедуина? Мне это кажется невероятным!

– Да, это так, мистер Сергей. Дед был бедуином, в ссоре он убил своего одноплеменника. Суд старейшин постановил изгнать его из племени. Его обрекли на смерть, – ведь в пустыне нет ни укрытия от солнца, ни воды. Человек может выжить там всего несколько дней. А до ближайшего поселения, Багдада, было километров двести – это неделя пути.

– Ну и как он спасся? – снова задаю вопрос я.

– Ему повезло: на второй день пошел дождь. Дед смог напиться, запасся водой и благополучно добрался до Багдада. Бездомный, бедный, он устроился подметальщиком улиц, построил халупу и женился на такой же бедной, как он. У них родился сын. Когда он подрос, началась война с турками. Его забрали в армию, на фронте он отличился, стал сержантом. После войны он остался в армии. Женился он уже на богатой девушке, и родился я. Сержанты, как и офицеры, имеют право отдавать детей в военные училища. Я поступил в летное. Окончил, летал прекрасно. Стал офицером и постепенно продвигался в должностях. Вот, мистер Сергей, сейчас у нас дорога вверх всем открыта.

– Очень рад, господин полковник, – с чувством ответил я. – Желаю вам еще долго служить Родине!

Через некоторое время в моей работе возникло затруднение. Дело в том, что в ВВС имелось управление контрразведки, которое возглавлял капитан Али. Сначала перед каждым моим выездом на аэродромы он вызывал меня к себе и расспрашивал, куда я поеду и что там буду делать. Поняв, что за каждым моим шагом внимательно следят, я начал сам заходить к нему и сообщать, что на такой-то базе отмечены такие-то недостатки и мне необходимо поехать туда, чтобы выяснить причину их возникновения и провести мероприятия по их предупреждению. После нескольких таких посещений Али стал относиться ко мне с большим доверием. Однажды после обычного доклада Али спросил меня:

– Мистер Сергей, ты коммунист?

Такая прямота вопроса и ошеломила, и обрадовала меня. Али явно начал доверять мне, поэтому я ответил:

– Знаешь, Али, я коммунист.

Али ответил:

– Конечно, знаю, но ты не знаешь, что я коммунистов расстреливал.

Это меня совершенно ошеломило. Признаваться в таком не каждый решится. Я спросил:

– Почему же, Али, ты так делал? Ведь видишь, что коммунисты – хорошие люди и во всем помогают вашей стране.

– Да, я вижу, но тогда я был молодой курсант военного училища. Ночью наш взвод подняли, дали винтовки, патроны. Вывезли за город к каким-то зданиям: там у вырытой ямы стояли несколько человек. Нас поставили против них, приказали стрелять. Мы стреляли, и они упали.

– Понимаю, Али, что ты не мог иначе. А сейчас что ты будешь делать?

– Теперь я вижу, что коммунисты – хорошие люди, и больше такого не повторится.

Видимо, доверие Али ко мне возросло так, что он стал изливать мне свою душу. Однажды он сказал:

– Ты знаешь, Сергей, я учился на техника по авиационному вооружению у вас, в Луговой, и там встретил и полюбил одну девушку.

– Очень хорошо, Али, наши девушки очень красивые! Ты женился на ней?

– Нет, Сергей, мне было нельзя, меня бы уволили или сослали в отдаленный гарнизон. Наши офицеры могут жениться только на иракских девушках...

Видимо, Али хорошо отозвался обо мне своему начальнику, потому что однажды он сообщил мне, что меня приглашают завтра вечером на набережную Тигра, а его товарищи, как он мне сказал, «хотят со мной познакомиться». Это меня озадачило – устанавливать неслужебные контакты нам не рекомендовалось. Поэтому я уклонился от ответа, сказав, что завтра вечером наш советник проводит совещание и я должен там присутствовать. Али выразил сожаление, но больше встретиться с товарищами не предлагал.

Через неделю после возвращения из поездки в Хаббанию я должен был зайти к начальнику оперативного отдела ВВС Ирака и доложить результаты своей поездки по различным вопросам. Подойдя к его кабинету, я увидел, что дверь закрыта. Подождав приезда Дмитрия, я спросил у него, где начальник оперативного отдела. Ответ последовал неожиданный: «В тюрьме. Арестован за шпионаж в пользу англичан». Через неделю я узнал, что состоялся суд, который за длительное сотрудничество с англичанами и передачу им секретных сведений об авиации Ирака приговорил его к смертной казни и что приговор уже приведен в исполнение. В этой стране офицерам предоставлены большие льготы, но и требования к ним высокие.

Немного коснусь и бытовой стороны пребывания в Ираке. Багдад действительно был красив: множество улиц, мечетей. Правда, в одну из них, в самую красивую Золотую мечеть, меня с женой так и не пустили. По-английски нас спросили: «Мусульмане?» Хотя я был атеистом, но ответил: «Нет, христиане». Тогда нам объяснили, что нам вход запрещен.

В городе были целые торговые улицы. Мне запомнилась специальная Золотая улица, где в мастерских изготавливали золотые украшения, которые продавали тут же, в магазинах, а иногда и прямо в мастерских. Огромный багдадский базар занимал несколько кварталов. Бесчисленные ряды лавочек, где продавалось все, что могло быть продано: от простой воды до импортных (обычно английских) тканей и костюмов. Итальянская и польская посуда, датский сыр и масло, немецкие ножи, кофеварки... Словом, товары со всего мира. Нам, приехавшим из Москвы, где такого изобилия не было, все это было в диковинку.