Дмитрий Оськин - Записки прапорщика

Малочисленность кишиневского гарнизона способствовала спокойному настроению совета.

— Как вы относитесь к большевикам? — спрашивал я.

— Безусловно отрицательно. Они своим выступлением и захватом власти предают дело революции.

В первых числах декабря состоялась конференция большевиков. На эту конференцию я отправится вместе с прапорщиком Святенко, причем последний должен был приветствовать большевиков от имени нашей крестьянской организации, я же, как занятый исключительно редакционным делом, пошел с информационными целями.

Конференцию открыл Юдовский, лидер большевистской фракции одесского Румчерода. Он произнес речь о создавшемся положении в связи с захватом власти большевиками, о настроении и положения Румынском фронта. Призывал в заключение порвать с меньшевиками-интернационалистами, с которыми у фронтовых большевиков на почве выборов в Учредительное собрание был блок.

Конференцию пришел приветствовать, кроме нашей крестьянской организации, и представитель местного совета, который в своем приветственном выступлении подчеркнул необходимость единения революционной демократия.

Почти одновременно происходила конференция эсеров Бессарабской губерния. На эту конференцию я не пошел и на заседании комитета было постановлено никого с приветствием не посылать.

Чтобы окончательно оформить отношение фронтовых и войсковых крестьянских организаций к происходящим событиям, мы решили созвать на 15 декабря фронтовой съезд советов крестьянских депутатов. В повестке дня: 1) Текущий момент. 2) Отношение к новому правительству. 3) Отношение к войне.

Кишиневская тишина, не прекращавшаяся и после нашего приезда, неожиданно нарушилась. Сидя утрой в помещении комитета, выбирая телеграммы для очередного номера «Солдат-крестьянин», я был оторван от моих занятий вошедшим небольшого роста коренастым матросом, у которого на фуражке было написано «Аврора».

— Здравствуйте, товарищ! — обратился он ко мне.

— Здравствуйте. Садитесь. Чем могу быть вам полезным?

— Да так, иду мимо вашего дома, вижу вывеску «Румкомкрест» — дай, думаю, зайду.

— А вы откуда, товарищ, из Одессы?

— Нет, из Петрограда.

— Из Питера! — обрадовался я, чувствуя, что получу интересную информацию для своего номера.

— Да, из Питера, — повторил он. — И вот мой мандат.

Матрос протянул мне бумагу.

Совет Народных Комиссаров. Дано сие матросу Ивану Петровичу Климову в том, что он является полномочным представителем Совнаркома, коим командируется эмиссаром в город Кишинев для образования там советской власти. Всем советским и общественным организациям предлагается оказывать т. Климову всяческое содействие в возложенном на него поручении.

Председатель Совнаркома Ленин.

— Так, значит, вы вроде комиссара будете по Кишиневской губернии?

— Да, примерно так. А у вас тут как дела идут?

— Да спокойно, тихо.

— Что же революции нет еще?

— Нет.

— В Совете рабочих депутатов кто?

— Эсеры, разумеется.

— А гарнизон?

— Гарнизон здесь слабый. Один запасный батальон под влиянием эсеров да два санитарных автоотряда.

— Гарнизон-то, пожалуй, наш будет, — произнес Климов. — А в запасном полку много солдатни?

— Не особенно, разбредаются понемногу. Вы может закусить хотите с дороги?

— Не откажусь.

Я пошел с ним в заднюю комнату, где у нас помещался купленный уже в Кишиневе самовар. Нарезал хлеба, достал сала и предложил Климову. Климов, не снимая своей шинели и фуражки, наспех стал закусывать.

— С кем бы мне здесь свидеться, кто бы нашу линию отражал?

— Затрудняюсь сказать. Мы всего лишь несколько дней в Кишиневе.

— Я слышал по дороге, едучи сюда, что в кишиневской тюрьме сидят много большевиков, посаженных фронтовым командованием.

— Возможно.

— Так вот если бы мне их освободить.

— А как же вы это сделаете в одиночку?

— А мандат-то на что? — потряс он только что показанной мне бумажкой. — Мне приказал товарищ Ленин, чтобы я здесь немедленно учредил советскую власть. Нас человек пятнадцать матросов послали по разным городам.

— Трудненько вам будет, — возразил я. — Пожалуй, один вы ничего не сделаете.

— Ничего, наша кривая вывезет. Мне можно будет здесь у вас расположиться на ночлег?

— Понятно, товарищ. Все, что от нас потребуется, мы для вас с удовольствием сделаем.

— Так я оставлю пока здесь свой сверточек, — сказал Климов, кладя под стол бывший с ним небольшой мешочек, — а часика через два зайду.

— Заходите.

Климов ушел.

«Удивительный тип, — подумал я. — Приезжает один, с мандатом, и думает, что сразу же все может сделать».

Прошло часа полтора. В большой зале комитета звонил телефон. Снял трубку.

— Говорит Сухов из Совета, — услышал я. — Не был у вас большевистский комиссар?

— Был.

— Куда он девался?

— Пошел по своим делам.

— Он говорил о чем-нибудь с вами?

— Да, что приехал организовать здесь советскую власть.

— Вы ему давали какое-нибудь поручение?

— Как же я могу дать ему поручение? Я лишь информировался о цели его приезда и о том, что делается в Питере. Он обещал еще ко мне зайти.

— Будьте добры ему передать, чтобы он зашел в Совет.

— Хорошо, а почему вас это так беспокоит? Откуда вы узнали об его приезде?

— Нам сейчас звонил смотритель тюрьмы, что туда пришел матрос с мандатом, сказал, что он остановился в Совете, потребовал освобождения заключенных — и тот дурак выпустил всю тюрьму.

— Неужели ему это удалось? — удивился я.

Прошло часа три. Климов не появляется. Отправился в гостиницу обедать. В столовой застал Сергеева и Дементьева.

— Слышал? — закричал при моем входе Дементьев. — Запасный батальон организовал у себя революционный комитет. Приехал какой-то комиссар из Петрограда, сказал, что существующий комитет распускается, выбрали другой из большевиков. Выбранный комитет сместил начальника гарнизона и назначает своего.

Я рассказал им о Климове.

Отправились к зданию Совета. Там большое оживление. В зале для заседаний Совета за столом президиума стоял и говорил речь мой утренний знакомый Климов. В зале много солдат.

— Так что, — говорил он, — поскольку ваш Совет не отражает центрального настроения трудящихся масс, то я по поручению Совета Народных Комиссаров объявляю его закрытым.

— Как?.. Что?.. Захватчики!.. — слышалось со всех сторон.

— Никак нет, — упорно продолжал Климов, — коль вы все соглашатели, то мы выберем новый Совет из представителей настоящих революционеров.