Татьяна Таирова-Яковлева - Гетманы Украины. Истории о славе, трагедиях и мужестве

Осада войсками Дорошенко польского табора под Подгайцами могла привести к полному разгрому польского войска на Волыни, но в самый решительный момент опять вмешался злой гений – Сирко. Согласно своей прежней договоренности с Собеским, он совершил с запорожцами нападение на Крым. Отряд в две тысячи запорожских казаков уничтожил город Арбауток, а также улус под Кафой, перебив две тысячи татар, забрав в плен полторы тысячи женщин и освободив две тысячи украинских невольников. Польские послы сообщали, что после погромов Сирко во владениях крупнейших представителей крымской знати Ширинов остались только «коты и псы»41.

Нападение, учиненное запорожцами в Крыму, вызвало панику и среди тех татар, находившихся с Дорошенко под Подгайцами. К тому же они подозревали казаков в измене. Опасаясь, что союзники могут превратиться во врагов (как уже не раз бывало в истории украино-татарской дружбы), гетман начал тайные переговоры с Собеским. В результате было заключено соглашение, по которому казаки признавали подданство польскому королю и обещали не искать других протекций. Поляки, в свою очередь, обязывались не вводить свои войска на казацкие территории. Среди прочих обещаний, Собеский обязывался вернуть Дорошенко гетманские клейноды Войска Запорожского, увезенные в Польшу Тетерей. Окончательные условия предстояло оговорить на будущем сейме, куда казакам следовало прислать своих комиссаров. Хан должен был выступать в роли своего рода арбитра в спорах между Речью Посполитой и Украинским гетманством42. Согласно Подгаецкому договору татары получили свободный проход в Крым и даже право забрать с собой весь христианский полон (!)43.

Все стороны понимали, что соглашение это вынужденное и не налагавшее на них серьезных обязательств в будущем. Ян Собеский называл его не иначе, как «Подгайское чудо». Возможно, Крым действительно хотел восстановить положение дел, как в начале правления Богдана Хмельницкого, когда татары выступали верховным арбитром в польско-украинских отношениях. Но Дорошенко это никак не устраивало, и с этого момента его отношения с Крымом портятся.

Разочарование союзом с татарами проходит на фоне активизации Москвы. Царю Алексею Михайловичу в отличие от начальника Посольского приказа А. Ордин-Нащокина (Ордын-Нащокина. – Т. Т.), жаждавшего польской коалиции для совместной борьбы со шведами, не нравилась идея отказа от Украины по условиям Андрусовского перемирия. Осенью 1667 года, как раз в разгар Подгаецкой операции, он освободил из плена брата гетмана, Григория Дорошенко, находившегося в Москве с 1660 года, и тот прибыл в Чигирин. Этот жест был сделан для того, чтобы начать диалог с украинским гетманом.

Был найден и посредник для переговоров: им стал архимандрит Киево-Печерского монастыря иннокентий Гизель, между прочим, приятель Тукальского. Переписка между ними началась той же осенью 1667 года. В ответ на увещевания отступить от союза с неверными Дорошенко уклончиво ссылался на то, что такой союз обусловлен соглашением Речи Посполитой с Крымом, а он-де, гетман, подданный короля, и обязан подчиняться его решениям.

Рассчитывая на поддержку украинского духовенства, Алексей Михайлович стал планировать свой визит в Киев для посещения Печерской лавры. Это должно было стать первым посещением царем Киева в Новой истории.

Следующим этапом стали прямые переговоры Дорошенко через Киевского воеводу П.В. Шереметева (отца будущего знаменитого сподвижника Петра I, Бориса Петровича). В разговорах с посланником воеводы Дорошенко выражал готовность быть «под царской рукой». В отличие от Брюховецкого, он не желал в награду никакого «боярства», но лишь соблюдения царем казацких вольностей. Во время переговоров с русскими Дорошенко пил «здоровье царя» и велел в его честь стрелять из пушек. Одновременно он предупреждал, что если по условиям мира Алексей Михайлович уступит полякам Киев, то он, гетман, города все равно не отдаст, даже если голову за него положит44.

Следующему царскому посланцу Ф. Чекаловскому Дорошенко изложил свой план присоединить под власть царя не только Правобережную Украину в традиционных границах гетманства, но и княжество Руськое, включая города Львов, Галич и Влодимир.

Он еще не знал окончательных статей Андрусовского договора, отдавшего полякам весь Правый берег. Когда Дорошенко получил условия договора, то так расстроился, что «лежал болен два дни»45. Попавшихся под горячую руку польских послов гетман встретил «многими грубыми словами» и отказался посылать послов на сейм (что предусматривалось Подгайским соглашением).

В это тревожное время в Украину прибыл ведущий русский дипломат стряпчий В.М. Тяпкин. Ему достаточно быстро удалось разобраться в ситуации. Он сообщал в Москву, что Дорошенко пользовался большой популярностью и уважением среди казаков, а после известия об Андрусовском договоре даже многие Левобережные старшины заявили о своей готовности перейти на его сторону.

Переговоры с Тяпкиным прошли в Черкассах, куда на встречу с ним прибыли Григорий Дорошенко и войсковой писарь Л. Бускевич. В переданном ими письме гетман укорял русских за то, что те за их спиной заключили союз с Польшей, расколовший Украину на две части. Он и его старшины выражали глубокие сомнения в возможности добровольного согласия Польши на потерю Левобережной Украины. И вообще они всячески старались вбить клин в польско-русский союз. Что касается Тяпкина, то он призывал принять «царскую руку» и обещал уговорить поляков отказаться от Правобережья.

Дорошенко не имел принципиальных возражений, наоборот, его послы привезли «статьи», на которых он соглашался признать власть царя. Украинское гетманство должно было остаться единым под булавой Дорошенко-гетмана. Воеводы и русские гарнизоны должны были быть выведены из Украины, равно как и отменены все налоги (введенные в правление Брюховецкого и вызвавшие массовые протесты населения)46.

Однако на деле обе стороны не доверяли друг другу и зачастую превратно истолковывали взаимные шаги. Для Москвы заигрывания с Дорошенко были важным аргументом против поляков для заключения окончательного мира. В свою очередь, гетман был крайне напуган планом царя прибыть в Киев. В Украине упорно говорили, что этот поход Алексея Михайловича планировался с единственной целью передать Киев полякам и в случае сопротивления подавить казаков. На самом же деле Ордин-Нащокин думал использовать поездку царя в Киев, чтобы повлиять на украинское духовенство и через него убедить Дорошенко принять русское подданство.

Гетман оказался гораздо более искусным политиком, чем о нем думали в Москве. Ему было известно о росте недовольства против Брюховецкого и русских воевод на Левобережье. В этих условиях переход этой территории под власть Дорошенко без всякого на то согласия царя представлялось все более реальным.