Михаил Брагин - Ватутин (путь генерала). 1901–1944

На правом фланге войска Ватутина вышли в районы приграничных сражений 1941 года.

Они шли на запад дорогами, по которым в 1941 году с боями отходила на восток Советская Армия. Картины, полные драматизма и величия, наполнявшие сердца гордостью за тех, кто отстаивал здесь нашу землю, открывались воинам-победителям.

Каждый водный рубеж, каждое дефиле говорили о бессмертных подвигах советских людей. На огневых позициях оставались подбитые орудия, у мостов, у выходов из лесов, на обочинах дорог стояли сгоревшие танки.

Могилы танкистов, пехотинцев, артиллеристов, находившиеся тут же, свидетельствовали о том, что герои выполнили свой долг перед Родиной до конца.

Их боевые друзья теперь, возвращаясь, находили свои машины, обнажив головы, подходили к могилам и, по-солдатски подавляя в себе скорбь, рассказывали молодым бойцам об отваге героев приграничных боев...

Проносясь на вездеходе по этим полям славы, Ватутин вспоминал первые дни войны. Сколько событий произошло с того дня, когда Вячеслав Михайлович Молотов напомнил миру: «В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за родину, за честь, за свободу»[14]. И вот идет весна 1944 года... Советская Армия вышла к священным границам своей земли. Менее чем в три года решилась судьба войны — судьба человечества!

На этих полях Советской Украины начинал Ватутин службу командиром взвода. Сами собой напрашивались сравнения, подводились итоги двух десятилетий, с 1924 года по 1944 год: в эти двадцать лет прошел Ватутин свой путь.

На этих же, тогда учебных, полях он вел в «атаку» свой взвод, всего три десятка бойцов, которые действовали на фронте около 300 метров, а теперь Ватутин вел в наступление армии, вел сотни тысяч воинов, руководимых прославленными на весь мир генералами, и крылья его фронта размахнулись на сотни километров.

Ватутин достиг той вершины, на которую поднимается человек-воин, сын Родины, где испытывается все, чем он жил, проверяются его душевные, умственные, моральные качества. И теперь волны народной любви и славы катились к Ватутину и поднимали его так высоко, что он стал виден всей великой стране.

Страна посылала Ватутину слова благодарности и признания. Писали взрослые и дети, рабочие и колхозники, знакомые и никогда не видавшие его люди.

Ткачихи просили извинения за то, что отрывают его своим письмом от дела, но не могли не сказать, как рады они тому, что на всех языках народов СССР и всего мира прославляются победы 1-го Украинского фронта — его победы.

И подписывались: «Неизвестные вам девушки».

Писали друзья по Полтавской школе, по совместной службе в 23-й Харьковской дивизии. Они радовались его успехам, вспоминали солдатские годы, сообщали, что сражаются в составе его войск, что этим горды.

Раненый боец, ставший инвалидом, но продолжающий героически работать на восстановлении железной дороги, сообщал командующему фронтом о своем солдатском мнении, какую тактику лучше применить в бою на данном этапе войны.

Шли нескончаемым потоком письма колхозников, колхозниц из всех областей СССР с отчетами о работе, с заверениями, что колхозы, отправив молодежь на фронт, не снизят темпы, что колхозницы и пожилые колхозники не отстанут от своих односельчан героев-фронтовиков.

Письма обсуждались во всех бригадах, их подписывали председатель колхоза, счетовод, кладовщик, бригадиры, передовые колхозники, родители лучших воинов-фронтовиков. Вышедший из глубин народа, всегда органически связанный с ним, Ватутин ощущал, что эта связь теперь становится еще более прочной, приобретает такую силу, которая вдохновляет его на свершение новых подвигов.

К Ватутину шли поздравления и благодарности, но он относил их на счет партии, которая его воспитала, и видел в отчетах, письмах, благодарностях проявление великого единства народа и армии.

Войска Ватутина были уже далеко за Днепром, а с берегов Волги, из Сталинграда, который они освобождали, шли вслед письма, сообщавшие о том, как возрождается, встает из руин город-герой.

Среди писем были обязательства школьников-тимуровцев, помогавших семьям фронтовиков и инвалидам. И эти письма заканчивались обязательством учиться только на «отлично» и «хорошо».

Жена фронтовика просила передать ее тяжело раненному мужу, чтобы он не отчаивался, что она примет его, если он даже вернется без рук и без ног, и обещала командующему фронтом, что будет беречь инвалида войны всю жизнь.

Были письма людей, радовавшихся каждой благодарности Верховного Главнокомандующего, которую объявляли по радио войскам 1-го Украинского фронта.

Люди писали Ватутину, что они видели его на экране в кино, считают теперь своим близким знакомым, поздравляли с Новым годом, желали победы и личного счастья.

Дети фронтовиков, отдыхавшие в лесной школе, просили передать всем воинам — русским, украинцам, белорусам, казахам, узбекам и другим, что им хорошо живется на Урале в лесной школе.

Дети украинских городов, эвакуированные в глубокий тыл СССР, благодарили за то, что войска 1-го Украинского фронта спасли их родных.

И подписывались: «Ваши дети Коля, Зоя, Ростик, Беба, Алла, Шура, Галя, Витя, Женя, Света С. и Света М.».

Командующий фронтом улыбался, разглядывая «картину» боя, нарисованную Шуриком Пахомовым.

Ватутин, сознательно посвятивший всю свою жизнь тяжелой профессии воина, радовался рисункам, где лодочка тихо плыла по небольшому озерку, а по небу летели красивые птицы.

Ватутин принимал за высший долг свой удел, удел своего поколения сражаться во имя спасения людей, во имя будущего детей.

Тепло становилось на душе командующего фронтом, когда он читал на обороте рисунка Вити Рыбакова: «Спасибо вам за то, что спасли моих дедушку и бабушку, тетю и маленького братика от проклятого зверя — фашиста», — и сердце генерала сжималось от горя, когда он дочитывал последние слова строки: «убившего моих маму и папу».

Ватутин читал письмо матери погибшего летчика, которая посылала ему свое материнское благословение, и всем своим существом ощущал, что не было еще генерала более счастливого, чем советский генерал, участвующий в освобождении народов и утверждении радостной жизни, и что не было в истории веков более благословенного оружия, чем оружие Советской Армии, армии, борющейся за идеи коммунизма.

В распоряжении Манштейна тоже были массы техники. Несмотря на беспримерные, даже во второй мировой войне, потери тысяч танков, орудий, машин, капиталистическая промышленность гитлеровской Германии и Европы еще давала армии неисчислимое количество вооружения.