Анатолий Медников - Берлинская тетрадь

- Так вы Штрейхер?! - произнес Блит, от волнения едва переводя дыхание.

- Нет, нет, меня зовут Сайлер, - торопливо сказал старик, и было видно, что он старается направить свою оплошность. Но волнение, с которым ой" не мог справиться, выдавало его.

- Вы арестованы, - заявил Блит.

Лицо "художника" исказилось злобной гримасой. Он отошел от Блита и опустился на скамейку.

Блит, все еще не веря тому, что он поймал Штрейхера, широко раскрыв глаза, смотрела на этого человека в простой полосатой рубахе, бумажных брюках и в грубых стоптанных ботинках. Блит должен был признаться себе, что он никогда бы сам не заподозрил в этом старике одного из идейных вождей нацизма, кровавого наместника Гитлера во Франции, издателя грязной антисемитской газеты "Дер Штюрмер".

Почему же этот мнимый художник так просто выдал себя, попавшись на легкой шутке? И Блит мог объяснить себе это не чем иным, как только тем, что, подобно другим нацистским главарям, Штрейхер, надев на себя личину, художника, поселившись в этом тихом углу, все же не мог избавиться от постоянно мучавшего его страха. Не совесть, отягощенная страшными преступлениями, а именно животный страх преследовал Штрейхера. Каждый час, каждую минуту он боялся быть узнанным.

- Вы арестованы, - снова повторил Блит, - собирайтесь поскорее.

- Я хочу надеть другие башмаки, - сказал Штрейхер, поднимая голову. И в это мгновение Блит не узнал спокойного, усталого лица старого "художника". Глаза Штрейхера горели ненавистью. Из соседней комнаты вышла молодая красивая женщина, опустилась на колени перед Штрейхером, сняла с его ног старые башмаки и надела новые. Затем она, не говоря ни слова, ушла. Американские летчики так и не узнали, кто была эта женщина.

Прошло минут десять, и Штрейхер под конвоем покинул уютный домик в горах. К машине, тяжело волоча ноги, подошел человек, который еще несколько лет назад писал в своей газете:

"...Еврейская проблема еще не разрешена. Она не будет разрешена и тогда, когда последний еврей покинет Германию. Только когда все евреи мира будут уничтожены, эта проблема будет разрешена".

Военного преступника, давно уже разыскиваемого Международным трибуналом, посадили на заднее сиденье джипа между капитаном Гутом Робертсоном и солдатом Говардом Ханлеем. Машина отъехала от домика и запылила вновь по живописной дороге, то взбиравшейся на крутые склоны, то стремительно спускавшейся вниз к лощинам, опоясывая лесистые горы широкими кольцами поворотов.

Смерть Гиммлера

В то время, когда американские лётчики везли в тюрьму Юлиуса Штрейхера, а другой кровавый пес фашизма - палач Польши Ганс Франк лежал в лагерной больнице Берхтесгадена после неудачного самоубийства, в те дни, когда нацистский "философ" и рейхсминистр оккупированных восточных областей Розенберг был также уже обнаружен в немецком госпитале Фленсбурга, Генрих Гиммлер - самый чудовищный палач "третьего рейха" - все еще находился на свободе. Тот, кто сжег в газовых камерах не меньше десяти миллионов людей, свободно разгуливал по окрестностям Фленсбурга, коротал вечера в обществе двух своих адъютантов, Гротмана и Махера, и ночевал в квартире одной из своих любовниц.

Еще двадцатого мая один из эсэсовцев узнал Гиммлера на улице города, где находилось тогда так называемое "правительство Деница". Но, видимо, по каким-то причинам пребывание во Фленсбурге показалось Гиммлеру небезопасным, и вот на следующий день, двадцать первого мая, он очутился на английском контрольном пункте в Майнштете, вблизи Бремендорфа.

Здесь проверялись документы всех, кто двигался по дорогам на запад и восток, и, как обычно, на контрольном пункте собралось много людей.

Гиммлер и Два его переодетых адъютанта встали в длинную очередь, состоящую из бывших немецких солдат-, бредущих домой, из офицеров, чиновников, заключенных, покинувших лагеря, и просто беженцев.

Рейхсфюрер СС скромно стоял в этой толпе ожидающих проверки, медленно, шаг за шагом продвигаясь в очереди. Он старался обращать на себя как можно меньше внимания.

На Гиммлере был полувоенный, полуштатский костюм - форменные брюки, сапоги и пиджак, но не столько этот штатский пиджак должен был изменить его внешность, сколько сбритые усы и наложенная на левый глаз черная повязка.

Итак, Гиммлер выглядел как опереточный разбойник, как простофиля, начитавшийся детективных романов. Но нелепый этот наряд самому Гиммлеру, видимо, казался надежным камуфляжем. В кармане пиджака бывший рейхсфюрер держал пропуск на имя Генриха Хитцингера, сотрудника немецкой тайной полевой полиции.

Когда человек с темной повязкой на глазу появился около английского солдата, тот махнул рукой, чтобы немец отошел с дороги в сторону.

Патруль задержал не Гиммлера, а какого-то Хитцингера, обладающего подозрительно новым удостоверением, Гиммлер тогда не знал еще, что солдатам был отдан приказ задерживать всех сотрудников полевой полиции, так же как и гестаповцев. Тысячи людей проходили в эти дни контрольные пункты. Многие вообще не имели при себе никаких документов. Если бы Гиммлер пришел сюда с грязным мешком за плечами и заявил, что он несчастный беженец и все бумаги его пропали, то английский патруль, может быть, и пропустил бы его.

Но Гиммлер изготовил себе новенький документ. Нацистский изверг, которого трудно назвать человеком, не оскорбив при этом человечество, соединял в себе беспредельную жестокость и полицейскую тупость. Чисто полицейская уверенность в том, что только человек с документами находится вне подозрений, на этот раз сделала подозрительным Гиммлера, несмотря на весь его маскарад.

Пока еще не узнанный, все еще называясь Хитцингером, Гиммлер был отправлен в один лагерь для задержанных, потом в другой, и пока он сидел за решеткой со всяким нацистским сбродом, "случаем с Хитцингером" заинтересовались в штабе второй английской армии.

В лагерь, расположенный вблизи Вестертимке, немедленно отправилось несколько офицеров, давно уже искавших Гиммлера. В дни капитуляции его следы внезапно оказались потерянными, до двадцать первого мая никто не знал, где он затаился. Позже о встречах с Гиммлером в дни берлинской битвы рассказал граф Фольке Бернадотт{5} - вице-президент шведского Красного Креста, которого Гиммлер пытался использовать для связи с командованием английских и американских войск.

Являясь на свидания с Бернадоттом, Гиммлер наводил на него страх одним своим зеленым мундиром СС, колючими глазами, нервно поблескивающими за стеклами пенсне. Бернадотт обратил внимание на руки Гиммлера, очень маленькие, похожие на женские, с лаком на ногтях. Бернадотта в дрожь бросало от одной мысли, что эти холеные пальцы с маникюром держали ручку, когда Гиммлер подписывал смертные приговоры, отправляя свои жертвы в лагеря, тюрьмы, в крематории и на костры из живых человеческих тел.