Эльдар Рязанов - Евгений Игоревич Новицкий
«Никогда не забуду нашу первую встречу с Эльдаром Александровичем. Это один из тех моментов, про которые говорят: умирать буду — вспомню! Рязанов искал героя для картины „О бедном гусаре замолвите слово…“. И пришел смотреть Александра Абдулова в „Жестоких играх“ в Театре имени Ленинского комсомола у Марка Захарова. Мы только выпустили спектакль, он шумный был, антисоветский. Я там играла свою первую роль, и Эльдар Александрович, посмотрев, сказал: „Ну, и вот эту вызовите на пробы“. Молодые артистки за сценариями сами приезжают — и я поехала, в съемочной группе прочитала все. И поняла, что роль Настеньки мне не играть: опыт неудачных проб на „голубых героинь“ у меня уже был. Заинтересовалась я ролью Жужу, осторожно спросила: „А эту кто играет?“ — „Ой, про эту забудьте думать, это для Удовиченко. Только что вышло ‘Место встречи изменить нельзя’, и Рязанов в ее Маньку-Облигацию совершенно влюбился!“
Пришла пробоваться на Настеньку. Пробовали „тройную“ сцену, в которой участвовали Абдулов, я и Удовиченко. Сказать про нас „смертники“ — значит ничего не сказать, хотя все и были в разных „статусах“. Лариса Удовиченко уже снималась, ее на „Мосфильме“ любили, Абдулов был восходящей звездой, а я — абсолютный ноль, никто. Но дело в том, что Эльдар Александрович всегда все про героя знает — в смысле, кто его будет играть. А про героинь — нет: у него всегда разрывается душа на части от желания, чтобы героиня была и красавица, и талант — сочетание крайне редкое.
На пробах Удовиченко все время вязала и пила валерьянку, поэтому казалась заторможенной, как наркоманка. Абдулов ушел в другую крайность — решил взять активностью и постоянно предлагал что-то: „А давайте мне сделаем веснушки, как будто лицо мухами засижено“. Рязанов его выслушивал без интереса: „Да нет, Саша, не годится ваше предложение“. А я была как зомби, ничего не соображала абсолютно: Рязанов на меня действовал точно удав на кролика. Я понимала, что надо взбодриться, но не могла и все время хотела спать. Наконец села к гримеру и сразу поняла — дела мои плохи. Потому что Рязанов сказал: „Сделайте из нее покрасивее“. Я иногда еще могу прилично выглядеть, но если из меня делают „небесную красоту“ — это смерть! Лучший художник-гример два часа со мной сидела, рисовала на мне различными кисточками. И с каждой секундой я становилась все страшнее и отвратительнее. Когда вошла в павильон, Рязанов первым делом бросил взгляд на меня — и я сразу поняла, что не буду сниматься. Такое разочарование я редко потом видела у режиссеров. „Вот что может сделать простой грим“, — без энтузиазма произнес Эльдар Александрович. Может, сыграли мы сцену и неплохо. Да только помню, как вышли с Абдуловым и тот сказал: „Ну, мы с тобой и лажанулись!“ И действительно, снимались в фильме другие артисты».
Этими другими артистами оказались Станислав Садальский из московского «Современника» и Ирина Мазуркевич из Ленинградского театра им. Ленсовета. Последняя еще в 1976 году сыграла героиню, отчасти схожую с Настенькой Бубенцовой, — Наташу Ртищеву в «Сказе про то, как царь Петр арапа женил» Александра Митты. Так что на рубеже десятилетий Мазуркевич была самой напрашивающейся актрисой на роли инженю в исторических трагикомедиях.
После «Гусара», однако, у Рязанова Мазуркевич не снималась. А неудачно попробовавшаяся в первый раз Татьяна Догилева позже сыграет в трех рязановских фильмах («Вокзал для двоих», «Забытая мелодия для флейты» и «Привет, дуралеи!»). Александру Абдулову доведется единожды сняться у Рязанова лишь в самом конце века («Тихие Омуты»), а Удовиченко вовсе ни разу не засветится в его фильмах. Роль Жужу исполнила в итоге Наталья Гундарева, но неплохие шансы были еще и у Светланы Крючковой, добровольно отступившей в сторону.
«Предложения сниматься поступали регулярно, и я имела возможность выбирать, на что соглашаться, а от чего отказываться (эту счастливую пору „многокартинья“ помнят актеры моего поколения и старше), — рассказывала Крючкова. — В один из таких бездумно-оптимистичных моментов мне позвонили из находящейся в Ленинграде группы Эльдара Александровича Рязанова с предложением прочитать сценарий „О бедном гусаре замолвите слово“. В этом сценарии мне следовало обратить внимание на эпизодическую роль проститутки (не то Зизи, не то Жужу), которую должна была играть Наташа Гундарева, но по каким-то обстоятельствам не могла находиться на съемках в необходимое для картины время. Я не ограничилась прочтением непосредственно „моего“ эпизода, но прочла весь сценарий от начала до конца. И, откровенно говоря, не поняла, почему именно мне предлагают сыграть эту, как мне тогда казалось, вялую, неяркую, ничем не интересную девицу. Поэтому, когда мне позвонил ассистент Рязанова, я, чтобы долго не объяснять своего непонимания, зачем стрелять из „пушки“ (т. е. меня) по „воробьям“ (т. е. по незначительному эпизоду), объяснила свое нежелание участвовать в съемках фильма тем, что мне не понравился сценарий. Это и передали Эльдару Александровичу. Как рассказывал мне потом директор картины Борис Криштул, Рязанов обиделся и заявил буквально следующее: „Тоже мне, народная артистка“ (я тогда не была еще даже заслуженной). С этого момента при любой нечаянной встрече на „Мосфильме“ ли, в Доме ли кино я традиционно кланялась Эльдару Александровичу, он демонстративно меня не замечал. Отворачивался, как большой обиженный ребенок. Я все-таки думаю, что мой отказ пошел на благо картине, потому что Наташа блистательно сыграла эту роль, которую я не чувствовала и совершенно не понимала, с какой стороны к ней подступиться».
Но если Жужу достались хотя бы два ярких эпизода, все прочие дамочки из «салона мадам Жозефины» всего лишь несколько раз мелькнули в кадре, даром что двух из них сыграли рязановские любимицы Светлана Немоляева (Зизи) и Лия Ахеджакова (Лулу). «…в фильме „О бедном гусаре замолвите слово…“ все мы согласились „помелькать“ на экране из любви к Рязанову», — говорила об этой работе Ахеджакова. Немоляева же вспоминала, что изначально ее роль была несколько больше: «…Рязанов обладает таким свойством характера, что обижаться на него невозможно. Даже если происходит что-то обидное, связанное с ним, он умеет так по-доброму, деликатно с тобой поговорить, что обида исчезает. Так было, когда он вырезал из фильма „О бедном гусаре замолвите слово…“ почти всю мою роль — остался мой план на балконе и имя в титрах».
Дольше всех Рязанов искал заглавного персонажа Плетнева. Перепробовав многих молодых артистов, режиссер почти отчаялся и неожиданно предложил сняться в этой роли Андрею Миронову, тогда уже почти сорокалетнему. Миронов дал согласие, но буквально на следующий день Рязанов изменил решение, поскольку случайно познакомился на «Мосфильме» со Станиславом Садальским. Была немедленно сделана проба — и Эльдар Александрович просиял: именно
