Елена Прудникова - Хрущев. Творцы террора.
«"Когда жива была еще надежда сосредоточить воспитание новых поколений в руках государства, — продолжал Троцкий, — власть не только не заботилась о поддержании авторитета «старших», в частности, отца с матерью, но наоборот, стремилась как можно больше отделить детей от семьи, чтобы оградить их от традиций косного быта. Еще совсем недавно, в течение первой пятилетки, школа и комсомол широко пользовались детьми для разоблачения, устыжения, вообще «перевоспитания» пьянствующего отца или религиозной матери… этот метод означал потрясение родительского авторитета в самых его основах. Ныне и в этой немаловажной области произошел крутой поворот: наряду с седьмой (о грехе прелюбодеяния. — В.К.) пятая (о почитании отца и матери. — В. К.) заповедь полностью восстановлена в правах, правда, еще без бога… Забота об авторитете старших повела уже, впрочем, к изменению политики в отношении религии… Ныне штурм небес, как и штурм семьи, приостановлен… По отношению к религии устанавливается постепенно режим иронического нейтралитета. Но это только первый этап…"».
К счастью своему, Троцкий не дожил до окончательного изменения этой политики, которое последовало уже во время войны (возможно, произошло бы и раньше, если бы не «тридцать седьмой год»). «Попов» он ненавидел со всей страстью. И не потому, что еврей — эти его чувства вполне разделял и русский дворянин Ульянов, — а потому, что революционер.
«Наконец, возмущался Троцкий, "советское правительство… восстанавливает казачество, единственное милиционное формирование царской армии (имелось в виду постановление ЦИК СССР от 20 апреля 1936 года. — В. К.)… восстановление казачьих лампасов и чубов есть, несомненно, одно из самых ярких выражений Термидора! Еще более оглушительный удар нанесен принципам Октябрьской революции декретом (от 22 сентября 1935 года. — В. К), восстанавливающим офицерский корпус во всем его буржуазном великолепии… Достойно внимания, что реформаторы не сочли нужным изобрести для восстановляемых чинов свежие названия (в сентябре 1935 года были возвращены отмененные в 1917-м звания «лейтенант», "капитан", «майор», "полковник". — В. К.)… В то же время они обнаружили свою ахиллесову пяту, не осмелившись восстановить звание генерала". Впрочем, Троцкий, который был убит 20 августа 1940 года, успел убедиться в последовательности «реформаторов»: 7 мая 1940-го и генеральские звания были возрождены…»
Троцкий первым назвал изменения, происходящие в Советском Союзе, контрреволюцией. Первым, но не единственным.
«В том же 1936 году, когда Троцкий писал о громадных изменениях, произошедших за краткий срок в СССР, о том же самом, но с прямо противоположной «оценкой» писал видный мыслитель Георгий Федотов, эмигрировавший из СССР осенью 1925 года. "Общее впечатление: лед тронулся. Огромные глыбы, давившие Россию семнадцать лет своей тяжестью, подтаяли и рушатся одна за другой. Это настоящая контрреволюция, проводимая сверху. Так как она не затрагивает основ ни политического, ни социального строя, то ее можно назвать бытовой контрреволюцией. Бытовой и вместе с тем духовной, идеологической… право юношей на любовь и девушек на семью, право родителей на детей и на приличную школу, право всех на "веселую жизнь", на елку (в 1935 году было «разрешено» украшать новогодние — бывшие «рождественские» — елки. — В. К.) [Кстати, запретили елку не большевики. Обычай украшать дома новогодними елками был отменен в 1916 году, как немецкий. У каждого времени своя шиза…] и на какой-то минимум обряда — старого обряда, украшавшего жизнь, — означает для России восстание из мертвых…"».
Но ведь контрреволюция означает еще и уничтожение революционеров. Термидор — название месяца французского революционного календаря, в который началась расправа над основными фигурантами Французской революции, — давно уже стало нарицательным понятием. И уж оно-то было большевикам-ленинцам знакомо, это был вечный страх, преследовавший их с самого Октябрьского переворота. Каждое движение властей они тщательно проверяли на признаки термидора.
Федотов пишет: «Начиная с убийства Кирова (1 декабря 1934 г.) в России не прекращаются аресты, ссылки, а то и расстрелы членов коммунистической партии. Правда, происходит это под флагом борьбы с остатками троцкистов, зиновьевцев и других групп левой оппозиции. Но вряд ли кого-нибудь обманут эти официально пришиваемые ярлыки. Доказательства «троцкизма» обыкновенно шиты белыми нитками. Вглядываясь в них, видим, что под троцкизмом понимается вообще революционный, классовый или интернациональный социализм… Борьба… сказывается во всей культурной политике. В школах отменяется или сводится на нет политграмота. Взамен марксистского обществоведения восстановляется история. В трактовке истории или литературы объявлена борьба экономическим схемам, сводившим на нет культурное своеобразие явлений… Можно было бы спросить себя, почему, если марксизм в России приказал долго жить, не уберут со сцены его полинявших декораций. Почему на каждом шагу, изменяя ему и даже издеваясь над ним, ханжески бормочут старые формулы?.. Отрекаться от своей собственной революционной генеалогии — было бы безрассудно. Французская республика 150 лет пишет на стенах "Свобода, равенство, братство", несмотря на очевидное противоречие двух последних лозунгов самим основам ее существования… Революция в России умерла…»
(Оба они: и оплакивавший революцию Троцкий, и приветствовавший контрреволюцию Федотов — предвосхитили события. Революция была ранена — а раненый зверь становится особенно опасен.)
…Все это совершалось постепенно, исподволь, перемежаемое борьбой с уже, в общем-то, разгромленной «оппозицией». Явственным стал и идеологический поворот. Еще в 1932 году были распущены знаменитые «левые» творческие объединения, типа РАППа (Российская ассоциация пролетарских писателей). «Реабилитировались» классики русской литературы, страна всерьез готовилась к годовщине смерти Пушкина. Процесс шел уже достаточно давно, когда произошло событие, ставшее вехой на этом пути, которое заметили все — как водится, сущая мелочь, свисток по ходу паровоза. В 1936 году комитет по делам искусств запретил постановку комической оперы по либретто Демьяна Бедного «Богатыри». Причем приказ комитета был утвержден Политбюро, настолько важным посчитали это дело.
Вадим Кожинов пишет: «Пресловутая «опера» по пьеске Демьяна Бедного-Придворова была беспримерным издевательством над "золотым веком" Киевской Руси, — над великим князем Владимиром Святославичем, его славными богатырями и осуществленным им Крещением Руси. «Опера» эта была поставлена впервые еще в 1932 году и всячески восхвалялась. Журнал "Рабочий и театр" захлебывался от восторгов: "Спектакль имеет ряд смелых проекций в современность, что повышает политическую действенность пьесы. Былинные богатыри выступают в роли жандармской охранки. Сам князь Владимир… к концу спектакля принимает образ предпоследнего царя-держиморды" и т. п. (1934, № 1, с. 14). Через четыре года, в 1936-м, один из влиятельнейших режиссеров, Таиров-Корнблит, решил заново поставить в своем театре эту стряпню, — явно не понимая, что наступает иное время. «Спектакль» был, если воспользоваться булгаковскими образами, зрелищем, организованным Берлиозом на стишки Ивана Бездомного (еще не "прозревшего")».
