Рина Зеленая - Разрозненные страницы
Смотрите, люди, внимательно друг на друга — вот как живем мы и наши дети.
Дружба
Кто-то из друзей рассказал мне, что видел в Японии высеченную на камне надпись: «О дружбе не говори ни слова». И мне сразу захотелось говорить о дружбе и друзьях.
Природа наделила живые существа сердцем. Я имею в виду не пауков или ящериц, а собак, лошадей, тигров. И людей в том числе. В сердце помещается много чувств, даже удивительно каких разных. Там злоба и доброта, зависть, гордость, ненависть, любовь — всего не перечислишь. А кроме того — верность и дружба. Это необыкновенно важные чувства, на них держится мир.
Друзья мои дорогие, как я вас люблю! Спасибо вам за ту радость, что вы даете мне. При всех безобразных чертах наших характеров как мы терпели друг друга и сколько прощали, прощаем!
Как это получается, что чужие люди почему-то становятся друг другу совершенно необходимыми? И какое счастье — иметь друзей, говорить с ними, сидеть за столом, беседовать, «пока в нестройный гул сольются голоса», радоваться возможности быть вместе.
А иногда бывает и так: исчезнет из поля зрения человек — и потеряется навсегда. А что тут удивительного? Жизнь ведь такая сложная, каждый управляется с нею, как умеет, прямо как с парусами в бурю: то так, то этак — надо учитывать направление ветра и его силу.
Конечно, бывает, что жизнь разлучает друзей навсегда. А бывает, что не видишься с друзьями долго — у всех свои дела, заботы, — но ты знаешь, что они тут и помнят о тебе, и это тебя поддерживает, как забор или стенка.
С женщинами дружить опасно. Такое утверждение, может быть, слишком решительно. Постараюсь объяснить. Женщины — существа особого рода, женского, что известно всем. Но необходимо об этом помнить всегда и ждать неожиданностей. Надо быть готовой ко всему и не удивляться, если приятельница очень серьезно и конфиденциально сообщит вам «нечто» и добавит: «Я вас прошу, только никому ни слова». И вы действительно, помня ее просьбу, — никому ни слова. А вскоре выясняется, что всем все уже давно известно от нее самой.
Другой пример. Мой друг — ленинградка, умная, настоящая женщина — как-то рассказала мне об одном ее давнишнем приятеле, что он ей в чем-то вовремя помог. Он тоже ленинградец. Идем с ней раз по Москве и его встречаем. Я как можно любезнее здороваюсь. Идем дальше. Она спрашивает меня удивленно:
— Почему это ты с ним так приветлива? Тебе же он всегда не нравился! — Я объясняю, что она же меня убедила, что он славный человек. Она просто вне себя:
— Как это славный?! Это просто подлец!! — И рассказывает новую историю, где его образ меняется в корне.
Через какое-то длительное время, встретившись с ним (она снова была в Москве, и мы опять шли вместе), я в ответ на его поклон еле-еле киваю головой и прохожу мимо, не останавливаясь. Она смотрит на меня и спрашивает, недоумевая:
— Слушай, в чем дело? Почему ты так странно поздоровалась с ним?
Я отвечаю:
— А как я должна с таким подлецом здороваться?
Она негодует:
— Откуда у тебя взялось такое представление?!
Я напоминаю ей ее последний рассказ. Она смеется надо мной:
— Да что ты вспомнила. Это все прошло! Мы давно помирились! Тогда я была на него сердита, а теперь все хорошо. — При этом она каждый раз искренне возмущается мною, и я никак не могу попасть в точку.
Вот так я выучила, что надо быть очень осторожной в своих высказываниях ввиду всевозможных изменений. Я перестала удивляться, когда близкие подруги беспощадно ссорятся между собой, а потом мирятся. Мне всегда казалось, что так поссориться можно только раз.
Все, что я пишу о женщинах, касается меня в той же мере, как всех остальных. Но я считаю, что мужской склад ума мне ближе, понятнее. Например, я иногда могу быть объективной хоть в чем-то. Для женщин совершенно недоступно понимание латинской поговорки audiator et altera pars[10]. Они считают, что другой стороны нет; есть только одно допустимое восприятие — ее восприятие, другого быть не может. И еще. Меня удивляет, что женщины не понимают, насколько важно сегодня; для них почему-то важно то, что было или что будет потом. Они не умеют ценить настоящее. И тут иногда случаются крушения.
Давать контрастную оценку сейчас стало модно (а по-моему, старомодно) при помощи фразы-кода: зал был наполовину пуст — зал был наполовину полон. Многие, однако, не знают, откуда взялась такая фраза. Для них расскажу.
В маленький город приезжает театр. После спектакля появились две рецензии. В одной написано, что в театре есть хорошие актеры, но, к сожалению, не все; что спектакль смотрится, но мог бы быть более интересным и веселым и что зал был наполовину пустой. Другой рецензент хвалил спектакль, по его мнению, достаточно веселый; отмечал, что в труппе есть и прекрасные актеры, что зрители принимали спектакль тепло и зал был наполовину полон. Этот «зал» довольно часто упоминают в статьях. Но вот так можно и свою жизнь ощущать, оценивать по-разному: зал был наполовину полон или наполовину пуст. По формуле «зал был наполовину пуст» живут некоторые люди, особенно женщины. Часто можно услышать, как очень молодая женщина убежденно говорит:
— Все это не жизнь! Это безобразие! Все не так! Ничего я не добилась!
Она проклинает всех и всё. А через пять лет говорит:
— Что же я за идиотка! Было ведь все так прекрасно, и я могла столько сделать! А теперь мне за тридцать, ничего уже не успею. Ничего нельзя исправить! Никому я не нужна: тот ушел, а этот мне не нужен.
И так снова и снова, каждые десять непоправимых лет, всю жизнь. А вокруг человека столько прекрасного и важного — и событий, и друзей — и так много можно видеть, и узнать, и чувствовать, и делать.
Словом, при тех же условиях, «за те же деньги» можно жить и ощущать, что зал наполовину полон.
Но попадаются иногда такие прекрасные создания, что только диву даешься. Лидия Николаевна Щуко (впоследствии жена профессора Браудо) досталась мне как друг моей подруги Ирины Щеголевой. Но тут сначала нужно рассказать об Ирине.
Она была женой молодого ученого Павла Павловича Щеголева (он умер очень рано, а отец его — известный пушкинист П. Е. Щеголев). Ирина человек настолько невероятный, что подходить к ней нельзя ни с какой меркой.
Человеческий талант, дар общения с людьми, был отпущен Ирине природой щедро, и она раздавала его людям. Ее выдумки, фантазии, шутки заставляли смеяться всех. Наблюдательность и точность ее рассказов всегда просто изумляли меня. Она охотно высмеивала и высмеивает и себя. Письма Ирины я берегу и жалею, что она не хочет записывать свои наблюдения.
