Марина Чечнева - Ласточки над фронтом

Часть формировалась в небольшом городке на берегу Волги. Для учебы девушек распределили на группы. Галя попала в штурманскую, самую многочисленную группу. Будущие штурманы изучали уставы, наставления, тактику, штурманское дело... Учились серьезно, вдумчиво, напряженно... Этого требовало суровое военное время. И вдруг Галины планы рухнули. Она не прошла медкомиссию.

"Что же делать? Что делать?" - потерянно твердила она, выйдя из кабинета. Потом пошла в общежитие, села на койку. Хотелось побыть одной, подумать, разобраться во внезапно сложившейся обстановке. В этот момент и подошла к ней преподаватель Галина Волкова. Инженер-майор Волкова преподавала бомбардировочное и авиационное вооружение, и Комкова, занимаясь в штурманской группе, не раз была на ее лекциях. Не раз они разговаривали, вели беседы на отвлеченные от занятий темы. Волкову интересовала бывшая студентка четвертого курса, человек с почти университетским образованием. И теперь, когда Комкова оказалась в беде, Волкова пришла ей на помощь.

- Быстренько к телефону, - сказала она, - звонит майор Раскова.

За несколько секунд Галина оказалась в коридоре, взяла телефонную трубку и, боясь, что не хватит дыхания, доложила:

- Рядовой Комкова слушает вас, товарищ майор.

Послышался мягкий участливый голос:

- Товарищ Комкова, как ваше настроение?

Ни в одном воинском уставе не сказано, как отвечать на подобный вопрос, и Галина ответила так, как подсказало сердце:

- До прохождения медицинской комиссии, товарищ майор, настроение было очень хорошее. Сейчас много хуже. Прошу принять меня по личному вопросу.

Рядом стояла инженер-майор Волкова. Улыбаясь, она одобрительно кивала.

- Хорошо, - сказала Раскова, - приходите в шестнадцать ноль-ноль.

"У меня не хватило слов благодарности Волковой, - вспоминает Галина Марковна, - это она доложила о моем состоянии Марине Михайловне".

Галя с трудом дождалась назначенного часа. Ровно в шестнадцать она вошла в просторную комнату с высоким потолком. За письменным столом, прямо против двери, сидела Марина Михайловна. Под строгим размахом бровей внимательный, полный участия взгляд. Волнуясь, Галя сбивчиво рассказала о себе и попросила Раскову зачислить ее в группу оружейников.

- Хорошо, - просто сказала Раскова и ободряюще улыбнулась, - ваше решение правильное. Любое дело, если цель его защита Отечества, благородное дело.

В одном из послевоенных писем Галя писала мне, что ей не довелось больше "...разговаривать с Мариной Михайловной Расковой. Но эту лучистую улыбку, как редчайшую драгоценность, как большую награду, как доброе напутствие изумительного человека, я пронесла с собой по всем дорогам войны".

И снова учеба, теперь уже в группе оружейников. Девушки изучали стрелковое и бомбардировочное вооружение, мотор и самолет, наставления и уставы. После сдачи экзаменов Комкову назначили в наш женский авиаполк легких ночных бомбардировщикев. У нас и началась отработка практических навыков. Необходимо было научиться не только снаряжать бомбы и подвешивать их под плоскости самолета, но и определять неисправности системы, устранять их. Работали на открытых стоянках, а зима 1941/42 года в Поволжье была вьюжной, морозной, с жестокими ветрами. Не спасали даже тяжелые ватные куртки и брюки. Случалось, что свирепый буран поднимал снежные смерчи и оружейники работали вслепую, как и полагалось ночникам. В снежной буре порой не слышно было не только человеческого голоса, но и шума работающих моторов. Окончив работу, девушки в кромешной тьме уходили с аэродрома цепочкой, взявшись за руки.

В День Советской Армии, 23 февраля 1942 года, Галина Комкова вместе со своими боевыми подругами приняла военную присягу, дала клятву на верность Родине, партии, комсомолу, народу. Скажу заранее, она сдержала клятву, на всю жизнь осталась человеком с большой буквы.

А время шло. Чувствовалось приближение весны. А весна - это дожди, туманы, низкая облачность. Нелегко было нам, летчикам, штурманам, летать в таких условиях, но мы готовились к фронту, и работа проходила в особенно напряженном темпе. В этот период и случилось с Галей несчастье.

В тот день, закончив свои дела, Комкова решила помочь оружейнице Нине Горелкиной. Работая под крылом самолета, Галя не видела летчицу и штурмана в кабине самолета, а они не видели ее, не предупредили о запуске мотора. Мотор заработал и винтом раздробило Гале предплечье. Она пришла в себя, когда бережные девичьи руки поднимали ее в кузов машины. В течение полутора месяцев она была прикована к постели.

Как своеобразно устроен человек! Еще не так давно огорчительный вывод медицинской комиссии Галя восприняла со слезами, а теперь совсем сухие глаза и "очень исправные нервы" - так сказал невропатолог. Все было подчинено одной цели: надо успеть поправиться до вылета полка на фронт.

Она успела. Но, увы, рука была пока ограниченно подвижной и нечего было думать о работе мастера по вооружению. Что же делать? И опять, в который раз, принялась Галина за учебу - села за штабную документацию. Она даже не предполагала, что на фронте, в боевых условиях, так необходима строгая отчетность о боевых действиях. Что основа отчетности - точность, четкость, логичность и глубокий анализ. Иной раз хотелось подробно воспроизвести события напряженных боевых ночей, передать словами радость победы или горечь утраты, но Галя пересиливала себя и писала скупые, лаконичные сводки, "начиненные" цифровыми данными.

Галя работала вместе со своей бывшей сокурсницей Анной Елениной, под ее руководством. Вместе они писали доклады, отчеты, вместе стали писать и в армейскую газету "Крылья Советов". Помню, какой отклик вызвал очерк Комковой "Дружба", в котором она говорила о работе наших лучших техников звеньев Маши Щелкановой и Веры Дмитриенко, опубликованный в 1942 году, когда полк воевал на Кавказе: "Дух времени накладывает свой отпечаток, по-своему формирует самые сильные чувства человека. Дружба людей на фронте строже, величественней и проще..." Так писала Галя. Как точно передала она самое сокровенное, что давало нам силы, помогало выстоять, победить.

А за два года до окончания войны в жизни Галины произошли события, во многом определившие ее дальнейшую жизнь: она стала коммунистом. Это во-первых. Во-вторых, Галю рекомендовали на работу в политический отдел нашей воздушной армии.

Грустно было прощаться с теми, с кем прошла фронтовыми дорогами. Но мы не прощались, мы говорили "до свидания", мы верили: дружба, испытанная огнем, - на годы, на жизнь.

И вновь потекли полные напряженной работы дни. Два года Комкова ездила из одной авиационной части в другую, из одного соединения в другое, выступала на сельских и городских митингах, перед армейской молодежью. Словом, была пропагандистом, политработником.