Кирилл Москаленко - На Юго-Западном направлении, Воспоминания командарма (Книга I)

Признаюсь, с глубоким волнением читал я эти строки теперь, более четверти века спустя. Ведь они отражают нашу великую веру в руководство Коммунистической партии и Советского правительства, глубокую убежденность в конечной победе над врагом.

Но, вчитываясь в содержание цитируемого документа, нельзя не заметить налета преувеличения во всем, что касалось трудностей, испытываемых противником, а также имевшихся у нас преимуществ. Естественно, что это больше всего отразилось на той части тезисов, которые касались перспектив весенней кампании.

Так, вполне обоснованно заявлялось, что "с наступлением теплого периода, позволяющего оживить мобильность всех родов войск", между воюющими сторонами развернется "борьба за инициативу" и "подготовка плацдарма развертывания новых сил для развития решительных операций". А далее утверждалось, что одной из особенностей приближающегося нового этапа войны явятся "наступательные операции (на решающих направлениях) обеих сторон". Более того, был сделан вывод, что "с наступлением весны следует ожидать активности операций с обеих сторон на всем фронте борьбы"{74}.

Дальнейший ход событий показал, что именно этот вывод не соответствовал обстановке. Что касается противника, то он развернул наступление не на всем советско-германском фронте, а лишь на юге, причем сосредоточил там свои главные силы. С другой стороны, Советские Вооруженные Силы еще не были обеспечены резервами и вооружением в том огромном количестве, которое требовалось для ведения активных операций по всему фронту.

После всего сказанного, надо полагать, нет необходимости доказывать, что отказ от Харьковской наступательной операции был бы наиболее целесообразным в обстановке весны 1942 г. Переход к прочной обороне на хорошо подготовленных позициях позволил бы избежать крупного поражения, нанести врагу после начала его наступления более значительный урон, сорвать в какой-то мере его планы летнего наступления и приблизить час развертывания активных боевых действий Красной Армии.

Если же Харьковская наступательная операция, вопреки здравому смыслу, началась, то проводить ее надо было решительнее, с предельным напряжением сил и стремительностью. К сожалению, отсутствие этих важнейших элементов всякой наступательной операции и явилось одной из первостепенных причин постигшего нас поражения. Операция планировалась без полной гарантии на благоприятный исход, проводилась как-то неуверенно и нерешительно, в особенности после получения сведений о прорыве группы Клейста.

Когда противник нанес удар в полосе 9-й армии, у основания барвенковского выступа, т. е. в глубокий тыл 6-й армии, то следовало прежде всего определить масштабы угрозы. Сделав это, командование, несомненно, пришло бы к выводу: приостановить наступление 6-й армии и группы генерала Бобкина, повернуть их главные силы на восток и во взаимодействии с 9-й и 57-й армиями Южного фронта разгромить прорвавшуюся группу Клейста. Иначе говоря, следовало прежде всего предотвратить возникшую опасность с юга.

Этого не произошло. Командование и штаб Юго-Западного направления вначале недооценили угрозу и не решились сразу приостановить наступление на Мерефу и Красноград. Приказы о переброске танковых корпусов против прорвавшейся группировки противника были отданы с опозданием и неодновременно. К тому же и вывод их из боя затянулся на 10-12 часов.

Кстати, и поныне продолжаются разговоры по поводу ввода в прорыв этих танковых корпусов утром 17 мая. Целесообразен ли он был? Ответ на этот вопрос неразрывно связан с оценкой неудачного замысла Харьковской операции в целом. Как уже отмечалось, командование Юго-Западного направления допустило ошибку в оценке сил и возможностей противника, преуменьшив их. И это наложило отпечаток на все его решения. Так, не сомневаясь в благоприятном исходе операции, оно запланировало нанесение главного удара 6-й армией из оперативного "мешка", при этом операция в целом была начата при наличии явно недостаточных сил и средств, без обеспечения глубоких флангов южной ударной группировки.

Наряду с такими ошибками в планировании и организации наступления был допущен и ряд других, касавшихся ее проведения. Одной из них и являлся ввод танковых корпусов в прорыв 17 мая. Это было основной причиной разгрома войск на Барвенковском плацдарме.

Была ли другая возможность использовать эту внушительную силу, свыше двух с половиной сотен танков? Да, была. Речь идет об имевшейся возможности ввести 21-й и 23-й танковые корпуса в прорыв значительно раньше, чем это было осуществлено. Ввод в бой второго эшелона и эшелона развития успеха в полосе 6-й армии 14 мая, как это было предусмотрено планом, несомненно, мог дать операции иное развитие.

Отказ от их использования тогда был связан с тем, что успешные действия северной ударной группировки фронта создали у противника представление, будто она наносила главный удар. Это привело к переброске против нее вражеских резервов, в том числе 3-й и 23-й танковых дивизий. В результате резко за тормозилось наступление нашей северной группировки. Командующий фронтом отсрочил ввод в прорыв танковых корпусов, а авиацию, поддерживающую наступление южной ударной группировки, перенацелил для отражения контрудара гитлеровских танковых дивизий в полосе северной ударной группировки. Тем самым противник в полосе 6-й армии получил возможность осуществить частичную перегруппировку сил и организовать сопротивление на промежуточных рубежах.

В той обстановке ввод в сражение 14 мая двух танковых корпусов в полосе южной ударной группировки являлся наиболее эффективной помощью войскам северной ударной группировки. Он также лишая противника выигрыша времени для организации обороны против нашей 6-й армии. Как стало известно после войны, положение именно здесь вызывало особое беспокойство командующего группой армий "Юг" фельдмаршала фон Бока. 14 мая он звонил в штаб сухопутных войск и предложил перебросить 3-4 дивизии из группы Клейста для ликвидации бреши южнее Харькова. Возможно, что ввод в сражение 21-го и 23-го танковых корпусов в тот день и их успешное продвижение вперед могли заставить немецко-фашистское верховное командование принять иное решение, а это влекло за собой ослабление группы Клейста и, следовательно, силы ее контрудара.

Думается, что строгое выполнение командованием Юго-Западного направления намеченного плана могло повернуть ход событий в нашу пользу. Нерешительность и колебания привели к тому, что танковые корпуса были введены в бой только на шестой день операции. Это сыграло отрицательную роль. Своевременные и стремительные действия корпусов могли вывести наши войска на глубокие тылы харьковской группировки противника, т. е. поставить вражеские войска в такое положение, в каком оказались мы в результате контрудара группы Клейста.