Дмитрий Рябышев - Первый год войны

Я снова доложил главкому обстановку и попросил помощи. Маршал Тимошенко пообещал направить в мое распоряжение 23-й танковый корпус. "Наконец-то!" вздохнул я с облегчением. Эту радостную весть я тут же сообщил члену Военного совета и начальнику штаба. Попросил генерала Л. В. Ветошникова выяснить, где находится 23-й танковый корпус и как скоро можно ожидать его прибытия.

Через полчаса начальник штаба доложил, что корпус находится в 70 километрах от нас и может быть здесь только к утру 1 июля.

"Поздно, - мелькнула мысль, - войска могут не выдержать танкового удара, и тогда поддержка будет запоздалой... Недаром говорят, дорога ложка к обеду. А сейчас надо немедленно усилить правый фланг армии до прихода 23-го танкового корпуса".

Я вывел один полк из 38-й стрелковой дивизии, с ее же участка взял 65-ю танковую бригаду, вывел один полк из 175-й стрелковой дивизии и бросил их на помощь 13-й гвардейской и 169-й стрелковым дивизиям. Но вскоре понял, что и эти меры запоздали.

К 14 часам немецкие танки прорвали оборону 680-го и 34-го гвардейского стрелковых полков, а выводимые мною части для усиления правого фланга еще не начали марша к пунктам сосредоточения. Чтобы эти части успели прийти на помощь 680-му и 34-му гвардейскому полкам, надо было отдать приказ в 8 часов утра, а не в 12 часов 30 минут дня, как это сделал я. Но мог ли я пойти на такую меру в 8 часов, когда обстановка еще не прояснилась? Впоследствии я много думал над этим и всякий раз приходил к выводу, что в 8 часов нельзя было принять такое решение, потому что противник был не менее активен и на левом фланге армии в полосах 38-й и 175-й стрелковых дивизий; в ходе боя ослаблять оборону этих дивизий и нарушить принятый боевой порядок было опасно. Под давлением танков и авиации 169-я и 13-я гвардейская начали с боем отходить. За день противник занял Борисовку, хутора Гришкин и Огибное, вклинился в нашу оборону на 12 километров.

169-я стрелковая дивизия с 91-й танковой бригадой заняли оборону на рубеже Тишанка, высота 214,2, Раздолье. 13-я гвардейская стрелковая дивизия с 90-й танковой бригадой остановилась у хуторов Емельянов, Давыдкин, Дубки.

15-я гвардейская, 175, 300 и 38-я стрелковые дивизии удержали свои позиции и продолжали отражать вражеские атаки. При этом 15-й гвардейской пришлось одним полком второго эшелона занять оборону фронтом на север, от хутора Рассвет до Березняков и Устиновки, чтобы прикрыть свой правый фланг в связи с отходом 13-й гвардейской стрелковой дивизии.

Выведенные части и 65-ю танковую бригаду, которые опоздали оказать помощь 169-й и 13-й гвардейской дивизиям, пришлось использовать для прикрытия образовавшегося разрыва между этими дивизиями и на других опасных направлениях.

К утру 1 июля в район Погромца, Дмитровки прибыл 23-й танковый корпус в составе 6-й гвардейской, 6-й, 114-й танковых и 9-й мотострелковой бригад. Корпус имел только 85 танков. По сравнению с количеством танков у гитлеровцев их было явно недостаточно. Однако беда была не только в этом. Корпус не мог немедленно уступить в бой. 75-километровый ночной марш измотал личный состав, боевые машины бригад были в таком состоянии, что на приведение их в порядок требовалось не менее 8 часов. Между тем обстановка требовала начать атаку с раннего утра, пока немцы не подтянули резервы. При этом условии 1 июля общими усилиями еще можно было, внезапно нанеся удар, отбросить противника назад, восстановить оборону на прежнем рубеже. Но мы не смогли это сделать. И враг, произведя перегруппировку своих сил, получил возможность с утра 1 июля продолжать активные действия против 13-й гвардейской и особенно против 169-й стрелковых дивизий, стремясь развить успех в направлении Волоконовка, Пятницкое и в стыке с 21-й армией.

К 14 часам стали поступать сведения из 13-й гвардейской, 169-й стрелковых дивизий и 9-й мотострелковой бригады о том, что в районе Старосельцево, Осколище, Яблоново противник сосредоточил до 100 танков и 300 автомашин с мотопехотой и начал переправу на левый берег Оскола у деревень Пятницкое и Козловка, которые находились глубоко в тылу 13-й гвардейской и 169-й стрелковых дивизий.

Я немедленно связался со штабом фронта, но главкома не оказалось на месте, он был в войсках. К телефону подошел начальник штаба фронта генерал-лейтенант П. И. Бодин (он был назначен на эту должность 27 июня 1942 года). Доложив сложившуюся обстановку к 14 часам, я просил разрешения перебросить одну танковую бригаду на левый берег Оскола для того, чтобы уничтожить переправившиеся войска противника и занять оборону у мест переправы. Но генерал Бодин усомнился в достоверности моих сведений, намекнул, что у страха глаза велики.

- Если там действительно переправилась какая-то горстка немцев, небрежно заметил начальник штаба фронта, - пусть она идет на восток. Там ее встретят. - И жестко закончил: - Вывод танковой бригады на левый берег Оскола не разрешаю. От имени главкома приказываю: всеми силами наносить удар на север по правому берегу Оскола.

Оказавшись моим непосредственным начальником, Павел Иванович Бодин при первой же встрече в штабе фронта со всей определенностью дал понять, что прошлогоднего отстранения от должности начальника штаба 9-й армии забывать не намерен. Завершив деловую часть разговора, он предупредил:

- Имейте в виду, генерал Рябышев, что я не забыл снятия с поста наштарма девятой, и наши отношения теплыми не будут.

На теплоту в служебных отношениях я никогда не рассчитывал и говорить об этом не стал. Но его восприятие меры воздействия за собственную нерадивость, приведшую к тяжелым последствиям, меня удивило.

- Значит, вы полагаете, - спросил я, - что Военсовет фронта имел к вам личную антипатию и отстранил от должности без достаточных к тому оснований?

- Не будем углубляться в дебри. Я сказал все.

На этом разговор закончился, к этой теме мы больше не возвращались. Но Бодин при всяком удобном случае демонстрировал свое должностное превосходство. А теперь не шел навстречу моим предложениям и просьбам, хотя это вело к ухудшению обстановки в полосе армии.

Не имея в своем распоряжении других средств, которые могли бы успеть подойти и задержать переправившегося на восточный берег противника, я вынужден был создать отряд бойцов и младших командиров из курсов младших лейтенантов и младших политруков. Этому слабо вооруженному отряду была поставлена задача сдерживать врага до подхода 48-го и 728-го стрелковых полков из 38-й и 175-й дивизий. Было совершенно очевидно, что уничтожить или отбросить на правый берег Оскола прорвавшегося врага поспешно созданный отряд не мог. Все соединения армии, кроме 169-й стрелковой дивизии с 91-й танковой бригадой, отходивших с боями на Волоконовку, удерживали свои позиции. Даже 13-я гвардейская, в тылу которой на переправах появилась крупная группа танков и мотопехоты, не дрогнула и продолжала стойко сдерживать врага.