Сергей Витте - Воспоминания. Том 2

При первом моем докладе Государь меня спросил, правда ли, что при портовых сооружениях делаются большие злоупотребления. Я ответил, что не имею по этому предмету фактов, но знаю, что подрядчики часто весьма наживаются, потому что контракты с ними вероятно определяют по преувеличенным ценам.

После доклада Государь меня пригласил завтракать. Завтракала вся семья Его Величества, лица ближайшей свиты, а из посторонних я и командующий войсками Одесского округа, благороднейший и почтеннейший человек генерал-адъютант граф Мусин-Пушкин. После завтрака все вышли на террасу Государь подошел ко мне и очень ласково спросил: 210 - Как вы думаете относительно образования главного управления торгового мореплавания и портов?

Я ответил, что ныне торговое мореплавание ведается одним столом в департаменте торговли, что может быть следует несколько усилить эту часть, но во всяком случай эту часть торговли нерационально отделять от торговли вообще, а тем более образовывать из этой части особое министерство. Если же образовать новое министерство, то нужно выделить из министерства финансов все касающееся торговли и образовать министерство торговли.

Государь ответил:

- Я говорю об образовании главного управления, а не министерства.

Я ответил, что разница только в наименовании, по существу же это одно и то же и добавил, что если образовывать новые министерства, то в России есть много отраслей народного труда, заслуживающих большого внимания, нежели торговое мореплавание, например, министерство труда, министерство кустарных промыслов, министерство хлебной торговли.

На это Государь сказал:

- Вы так думаете?

Я ответил утвердительно, добавив, что я уверен в том, что если такое министерство (мореплавания) будет основано, то оно просуществует недолго. (Так оно и случилось. После 17 октября главное управление торгового мореплавания было уничтожено.)

Государь сказал на это: "увидим" и отошел от меня. Через несколько минут подошел ко мне граф Мусин-Пушкин и спросил:

- Какой это неприятный разговор вы вели с Государем на террасе?

Я ответил, что по поводу мореплавания, но что ничего неприятного не было.

Граф Пушкин ответил:

- Однако, я заметил, что у Государя, когда Он от вас отошел, было крайне рассерженное лицо, - и добавил, что это все интриги Александра Михайловича.

На другой день утром я явился к Его Величеству откланяться, так как в тот же день выезжал в Петербург. Его Величество был со мною ласков и о делах не изволил ничего говорить. Как только я приехал в Петербург и вошел к себе в кабинет, курьер мне доложил, что приехал ко мне от Государя фельдъегерь 211 с пакетом. Я был очень удивлен, так как только что сам приехал из Крыма. Распечатав пакет, я нашел в нем указ, подписанный Его Величеством, об образовании главного управления торгового мореплавания и торговых портов и приказ о назначении начальником этого главного управления на правах министра Великого Князя Александра Михайловича. Все сие прошло без Государственного Совета и совещания с кем бы то ни было, т. е. совсем конспиративно.

Александр Михайлович начал с того, что взял себе в товарищи адмирала Абазу, двоюродного брата Безобразова, одного из главных виновников японской авантюры. Александр Михайлович был прародителем этой проклятой затеи, составившей несчастие Poccии. Он ввел Безобразова и Абазу к Государю. (Сравнить с воспоминаниями ВК Александра Михайловича на нашей странице ldn-knigi:

..."Тогдашний военный министр генерал Куропаткин произвел "инспекторский смотр" наших азиатских владений. Конечно, он возвратился из командировки и доложил, что "все обстоит благополучно". Если ему можно было верить, то наше положение на Дальнем Востоке представлялось совершенно неуязвимым.

"Японская армия не являлась для нас серьезной угрозой, продуктом пылкого воображения британских агентов. Порт-Артур мог выдержать десятилетнюю осаду. Наш флот покажет микадо, "где раки зимуют". А наши фортификационные сооружения, воздвигнутые нами на Кинджоуском перешейке, были положительно неприступны. "

Не было никакой возможности спорить с этим слепым человеком. Я спокойно выслушал его доклад, с нетерпением ожидая, когда он его окончит чтобы немедленно ехать в Царское Село. "К черту церемонии!" думал я по дороге к Никки: "русский Царь должен знать всю правду!"

Я начал с того, что попросил Никки отнестись серьезно ко всему тому, что я буду говорить.

- Куропаткин или взбалмошный идиот, или безумец, или же и то, и другое вместе. Здравомыслящий человек не может сомневаться в прекрасных боевых качествах японской армии. Порт-Артур был очень хорош, как крепость, при старой артиллерии, но пред атакой современных дальнобойных орудий он не устоит. То же самое следует сказать относительно наших Кинджоуских укреплений. Японцы снесут их, как карточный домик. Остается наш флот. Позволю себе сказать, что в прошлом году, во время нашей морской игры в Морском Училище, я играл на стороне японцев и, хотя я не обладаю опытом адмиралов микадо, я разбил русский флот и сделал успешную вылазку у Порт-Артурских фортов.

- Что дает тебе основание думать, Сандро, что ты более компетентен в оценке вооруженных сил Японии, чем один из наших лучших военачальников? - с оттенком сарказма спросил меня Государь.

- Мое знание японцев, Никки. Я изучал их армию не из окон салон-вагона и не за столом канцелярии военного министерства. Я жил в Японии в течение двух лет. Я наблюдал японцев ежедневно, встречаясь с самыми разнообразными слоями общества.

Смейся, если хочешь, но Япония - это нация великолепных солдат.

Никки пожал плечами.

- Русский Император не имеет права противопоставлять мнение своего зятя мнению общепризнанных авторитетов.

Я вернулся к себе, дав себе слово никогда не давать более советов...".; ldn-knigi)

Сделавшись министром, Великий Князь, конечно, начал вмешиваться в дела, до него не касающиеся. Посколько это вмешательство касалось министерства финансов (и торговли), я давал ему постоянный отпор, а потому Александр Михайлович сделался надежным передатчиком Государю всяких записок против меня и моих сотрудников. Как только кто либо осмеливался не соглашаться с каким-нибудь корыстным предложением, он сейчас же аттестовался Государю, как изменник. Так Государь несколько раз указывал мне на неблагонадежность директора кредитной канцелярии Малешевского, честнейшего и надежнейшего человека, до сих пор занимающего этот пост. Я категорически возражал против его увольнения.

Что же сделал Александр Михайлович с новым министерством? Ничего положительного, а только развел злоупотребления. Когда я уходил с поста министра финансов, то дела Международного банка были довольно запутаны благодаря увлечениям главного управителя Ротштейна, берлинского еврея, замечательно даровитого финансиста-банкира, честного и умного человека, но довольно нахального и мало симпатичного в обращении. Говорили, будто он наживает миллионы спекуляциями, а когда он умер, оказалось, что он оставил жену с самыми ограниченными средствами.