Эдвард Янг - Крадущиеся на глубине

- Артиллерийский расчет готов.

Я немного выждал, пропуская судно.

- Цель - маленький каботажник, - сказал я, - пеленг зеленый 40 градусов. Расстояние - 800 ярдов. После всплытия открываем огонь. Цельтесь в рулевую рубку.

А когда суденышко прошло у нас на траверзе, я громко скомандовал:

- Всплываем! К атаке!

Номер один тут же приказал продуть цистерны главного балласта. В соответствии с установленным порядком в первый момент операторы горизонтальных рулей пытаются удержать субмарину на глубине, но, когда заполняющий танки воздух начинает тянуть ее вверх, они поворачивают рули и позволяют ей устремиться к поверхности, как пробке. На глубине 15 футов, когда верхушка орудийной башни еще находилась под водой, номер один дал свисток, люки открылись, и, стряхнув попавшую на головы воду, люди шустро вскарабкались наверх. Я еще немного выждал, наблюдая в перископ за ничего не подозревающей целью, после чего отправился на мостик.

Я вышел на мостик, когда палубное орудие уже выстрелило первый снаряд. Прямое попадание разнесло рулевую рубку в щепки. Противник не пытался оказывать сопротивление, но, хотя наши снаряды проделали немало пробоин вдоль ватерлинии, судно еще несколько минут двигалось с прежней скоростью и не изменило курс. Один из снарядов угодил в уложенные палубе бочки, очевидно с нефтепродуктами, и в небо взметнулся язык пламени. Только после двадцать восьмого выстрела судно остановилось. На палубе не было видно никаких признаков жизни, и я подумал, что весь экипаж погиб. Однако при нашем приближении на корме появилось несколько фигур. Люди не мудрствовали лукаво и сразу прыгали в воду. Судно слегка осело на корму, однако на первый взгляд тонуть не собиралось. Я решил, что туда следует отправить нашу абордажную партию, чтобы заложить несколько зарядов. Но, пока "Шторм" маневрировал, судно вдруг начало резко оседать на корму и, высоко задрав в воздух нос, ушло под воду. На поверхности остались многочисленные обломки и пустые бочки.

Я принял решение взять двух пленных. Поход только начинался, и было еще рано обременять себя многочисленными пассажирами. Остальные уцелевшие имели все шансы спастись, тем более что до берега было меньше полумили. Мы медленно двигались между торчащих из воды голов, выбирая пленников. Мне хотелось взять, если представится возможным, одного японца. Но первые три пловца, к которым мы приблизились, проявили недюжинную прыть и резво уплыли к берегу. И только один маленький японец согласился быть спасенным нами. Его выловили из воды и отправили вниз. Еще мы подобрали одного малайца, у которого обнаружилась рана на бедре. Ему помогли спуститься по трапу и сдали на руки главстаршине.

А я решил воспользоваться моментом и претворить в жизнь план, который вынашивал накануне: зайти в порт Оуэн, оставаясь на поверхности. Крупномасштабных адмиралтейских карт этого района не существовало, но перед выходом в море Джордж Перрин, штабной офицер с "Мейдстоуна", вручил мне план, составленный индийской топографической службой, где якорная стоянка была изображена достаточно подробно. Из плана явствовало, что глубины на стоянке слишком маленькие, чтобы в случае осложнений позволить нам нырнуть. Мне казалось, что фактор неожиданности должен обеспечить успех мероприятия.

Обстоятельства представлялись исключительно благоприятными. Тропический ливень сделает наше приближение незаметным. Кроме того, мы почувствовали вкус крови, а орудийный расчет воодушевился достигнутым успехом. Короче говоря, мы находились на поверхности и хотели здесь остаться. Казалось маловероятным, что произведенный нами шум был слышен очень далеко. В общем, можно было действовать.

В десять часов мы покинули поле брани и пошли на юг. Спустя полчаса "Шторм" уже находился у северного входа в порт Оуэн.

На якорной стоянке мы заметили три судна. Одно было большой джонкой, причем незагруженной. Два других было трудно идентифицировать, поскольку они были окрашены в светло-серый цвет и не выделялись на фоне берега. В какой-то момент мы с Блейком заподозрили, что перед нами пресловутые морские охотники, я даже в волнении крикнул: "Право руля!", стремясь, чтобы нос "Шторма" повернулся к участку с большей глубиной. Однако, подумав, мы решили, что видим речные канонерки или патрульные корабли и, если мы сюда забрались, надо идти до конца. Поэтому я приказал артиллерийскому расчету занять свои места, а "Шторм", описав полный круг, вернулся на прежний курс.

При нашем приближении на вражеских кораблях началась паника. Матросы поспешно пытались поднять якоря. На одном из кораблей эти попытки увенчались успехом, и он пошел прямо на нас. С расстояния 1200 ярдов мы открыли огонь. Третий выстрел угодил в цель. Судно остановилось.

Все последующие выстрелы были прямыми попаданиями. Враг отвечал пулеметными очередями, причем стрельба велась японскими разрывными пулями, которые в свое время привели в замешательство наши войска в Сингапуре. Выстрелы раздавались со всех сторон, и вскоре было невозможно определить, откуда стреляют - с кораблей или с берега. Наши снаряды продолжали попадать в цель, и скоро члены экипажа обстреливаемого судна, там были одни японцы, начали прыгать за борт. Заметив это, мы перенесли огонь на другой корабль. Матросы немного побегали по палубе и тоже начали искать спасение в воде. Обе цели уже имели достаточное количество пробоин вдоль ватерлинии, однако, судя по виду, на плаву держались уверенно.

А у нас появился первый пострадавший - заряжающий артиллерийского расчета Гринвей. Ему помогли спуститься вниз, и главстаршина получил на свое попечение второго раненого за последний час. К счастью, паша акция была почти завершена.

Пока шел обстрел, все мои мысли были сосредоточены на навигационных проблемах. Слишком ограниченным был участок водной поверхности, на котором развернулось действо. У меня не было времени брать пеленги и наносить отметки на карту, приходилось принимать решения "на морской глаз". В качестве дополнительной меры предосторожности я приказал включить эхолот и докладывать мне значения глубин с интервалом в несколько минут. Об уменьшении глубины до 5 саженей следовало сообщать незамедлительно. Я не упускал из виду результаты действий нашего орудия; следил, не задело ли кого-то из моих людей; маневрировал лодкой так, чтобы дать орудийному расчету максимум преимуществ; слушал сообщения о глубинах, смотрел на промокшую карту, чтобы не оказаться на суше, и отдавал приказы рулевому.

Из-за ограниченности пространства я решил, что неразумно разворачиваться и уходить тем же путем, которым мы пришли. Гораздо лучше пройти через стоянку (благо она невелика) и выйти через юго-восточный вход. При этом часть пути пролегала рядом с берегом. Там мы заметили большую деревянную хижину, рядом с которой толпились малайские женщины и дети, которые улыбались и приветливо махали нам. Когда мы подошли к выходу со стоянки, вторая цель затонула, а первая, получившая не меньше повреждений, сидела в воде очень низко и, судя по всему, готовилась отправиться на дно в ближайшее время. Нельзя не признать, что мы достигли впечатляющего успеха, цена которому двадцать девять снарядов. Неплохое начало! Это не могло не поднять нам настроение, поэтому ливень и изобилие навигационных проблем казались ничего не значащими мелочами. Правда, меня беспокоило состояние Гринвея, но и тут все было в порядке. Выяснилось, что пуля пробила мягкие ткани плеча и не задела ничего важного. Раненому оказали помощь, и он выразил готовность вернуться к исполнению своих обязанностей. Когда мы вернулись в Тринкомали, рана, благодаря неусыпным заботам главстаршины, почти затянулась.