Александра Потанина - Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь

Буряты раньше были звероловами и скотоводами, хлебопашество появилось между ними сравнительно недавно. О старой охотничьей жизни их мы можем иметь некоторое понятие по тем обычаям, какие наблюдаются у них в настоящее время на общественных облавах, называемых у них зэгэтэ-аба или абахайдык. Теперь эти облавы уже почти выводятся или устраиваются в особенно обильные дичью годы или в тех местах, где разводится много волков. Но в бурятском народе сохраняется много преданий о старых обычаях, и эти обычаи они называют обычаями во времена зэгэтэ-аба или, как переводил нам это бурят, обычаями облавного быта. На большие облавы собирались всем племенем; они совершались по определенным правилам, на время их выбирались особые власти с особыми названиями. Мы имеем описание такой современной облавы, сделанное одним из бурят Верхнеудинского округа, и другое, где указываются более старые обычаи.

Главный начальник охоты назывался тубучи, при нем было два засула; лица эти обыкновенно исполняли свои обязанности несколько лет, а иногда передавали их по наследству своим детям. Кроме того, в облаве всегда должен быть гадзарчи-вожак и два хошучи. Тубучи по совету с засулами избирал место охоты и становился в середине отряда; под предводительством двух хошучи, от него вправо и влево отделялись и ехали в указанном направлении с равными промежутками рядовые всадники. Впереди на указанных местах стояли почетные лица – доторчин. Хошучи со своими отрядами охватывали большой круг, а согнанные и захваченные в этом кругу звери должны были бежать на доторчинов. Кроме того, в облаве было столько галши – огневщиков (от слова гал – огонь), сколько в ней участвовало родов.

В облаве забайкальской, описанной г. Вамбоцыреновым[108], было всегда семь галши, так что некоторые роды соединялись и имели одного галши. Галши заведовали продовольствием облавщиков; они со своими помощниками везли палатки и припасы на заранее назначенный пункт и здесь раскладывали огни и варили пищу. Облавщики к ночи подъезжали к этому месту, и здесь галши каждого рода призывали своих, выкрикивая родовой пароль или ура по-бурятски. Так, галши галзотского рода кричали «дагай», кубдутского рода – «бургут», так как дагай и бургут были ура их родов. На эти крики запоздавшие облавщики подъезжали каждый к своим огням. У огней устраивались веселые пиры, на которых старики выпивали, а молодежь играла в игры или все общество слушало певцов и сказочников. На эти вечерние пиры приезжали и женщины из соседних улусов.

Обыкновенно аба-хайдыки устраивались осенью, и все обязаны были участвовать в аба; богатые приготовляли и выезживали к этому времени хороших лошадей и верблюдов, шили платье, приготовляли оружие – стрелы, луки, копья. Бедные, у кого охотничьих лошадей не было, являлись без лошадей; им давали лошадей богатые. Богатые также приготовляли запасы из молочных продуктов и также молочного вина араки. Во время облав всем угощением заведовали галши, и во всем наблюдалась равномерность. После всякой охоты каждый род преподносил от своей добычи стегно большого зверя тубучи, а остальное делили поровну между участвующими. Если возникали споры из-за того, кем была застрелена та или другая дичь, засулы устраивали стрельбу в цель и лучшему стрелку отдавали спорную дичь.

Облавные обычаи, по-видимому, несколько разнились у бурят забайкальских и у северозападных. По преданиям, весь бурятский народ передвигался некогда в таком облавном порядке с одного места на другое, вступая в битву с теми инородцами, которые встречались им во время этих передвижений. Однако, со времени поселения русских в Сибири, буряты занимают приблизительно все одни и те же места, на которых они живут и теперь. И давно уже места кочевок у бурят строго определены, и каждый род и племя занимают определенные долины, реки или горы. В настоящее время все северные буряты уже принялись за хлебопашество и сделались хорошими земледельцами. Кочевки их ограничились переездом из летников в зимние жилища, на расстоянии каких-нибудь 3–4 верст. Забайкальские буряты позже принялись за земледелие; там и теперь еще есть буряты, у которых нет пашен; но, кажется, везде уже начали заготовлять сено, а это составляет некоторый переход к земледелию. Но и скотоводы теперь уже не делают больших переходов и совсем не кочуют, а лишь переходят из летника в зимник.

Жилища бурят северных состоят из восьмиугольных юрт, сложенных из дерева. Стены – в сажень или несколько выше, и затем такая же бревенчатая или дощатая кровля; вверху остается большое восьмиугольное или квадратное отверстие. Внутри стоят четыре столба, на которых держится кровля, а между столбами, посредине юрты, разводят огонь, прямо на земле; дым уходит в отверстие в кровли; пол от столбов до стен выстилается досками или иногда остается земляной. При юрте ставится амбар – четырехугольный сруб без окон – и также лабаз, т. е. полати на четырех столбах для склада провизии.

Каждый бурятский род селится в какой-нибудь долине или у озера, но их улусы не представляют больших селений; каждый семьянин старается отделиться от своих соседей, жить просторнее. Улусы состоят много что из десятка или полутора десятков домов, связанных родством или какой-нибудь экономической зависимостью. Случается и так, что одна-две юрты стоят одинокими среди своих пастбищ. Такой домохозяин обыкновенно огораживает пространство около своих юрт жердями верст на пять в окружности, – в этих загородках пасется его скот; около юрты с течением времени выстраиваются амбары, затем, с увеличением семьи, рядом с отцовской юртой строятся юрты сыновей, внуков, племянников, – и вот такой-то поселок уже называется улусом; но каждая вновь строящаяся юрта старается отгородить себе для своего скота пространство побольше, и улус раскидывается иногда на несколько верст. В силу родственных отношений старики улуса имеют большую власть, и весь улус является некоторым образом связанным в своих хозяйственных и прочих действиях; в улусе часто для всех существует одна кузница, одна русская печь для печенья хлеба и т. д.

Скот, который бродит в загороди, всю зиму удобряет почву, а весной жители улуса переселяются и дают траве расти без помехи на удобренных полях; в конце лета здесь образуется прекрасный сенокос, а на зиму буряты опять держат скот на этих утугах, как они называют такие удобренные сенокосы. Около этих утугов или около своих летних жилищ, если почва позволяет, буряты устраивают в настоящее время и пашни. Утуги, а если много воды, то и пашни орошаются в продолжение лета несколько раз посредством проведенных из реки канав. В Забайкалье, если воды мало, предпочитают орошать сенокосы, а не пашни, так как в настоящее время хозяйство забайкальских бурят все еще скорее скотоводческое; в пользовании водой из реки наблюдается очередь. Если возникают споры из-за воды, приходят разбираться к своим же старикам; если старики сами замешаны в этом деле, устраивают съезд из почетных лиц нескольких улусов; так, впрочем, поступают во всех случаях несогласий, из-за чего бы они ни возникали.