Яков Цветов - Синие берега

Сбоку ударил вражеский пулемет. Недалеко. Пулемет всегда заставляет видеть действительность такой, какая она есть. И мир настоящий, единственный сейчас, по-прежнему стоял перед ним и требовал его участия.

Слева, от моста, накатывался на него глухой рокот, все слышней, все слышней. Ясно, танки двинулись к переправе...

Никакого сомненья: танки двинулись к переправе. "Неужели захватят мост?.. - Тревожное волнение, всей сокрушающей силой охватившее Андрея, едва не сбило его с ног. - Неужели захватят?.." Несколько мгновений он не знал, на что решиться. Но что-то надо сделать, и немедленно.

- Товарищ лейтенант!..

Андрей выхватил из рук Кирюшкина телефонную трубку.

- Я! Володя, я! - Пауза, полсекунды. - Да, понимаю, танки. Да. - Боли в плече он уже не испытывал. Он слишком взволнован, слишком напряжены нервы, чтоб чувствовать боль. Он быстро взглянул на часы: два часа девять минут. "Еще двадцать одну минуту..." - Продержись, а? Не сможешь, нет?..

Приказание комбата - два тридцать. Как быть, как быть? Но что сейчас переправа, если ее блокировали танки? Совершенно ясно, мост уже потерял всякое значение и только для противника представляет большую, очень большую важность! А может, в этом "два тридцать" есть и другой смысл, ему, ротному, неизвестный? Растерянность перебрасывает человека от одной догадки к другой. Как быть, как быть? Теперь этого ему никто не скажет. Теперь решение принимать самому. Он по-настоящему понял, насколько тверже чувствовал себя с комбатом. Даже эта обстановка была бы с ним, с комбатом, менее опасной.

- Минут хоть десять... хоть пять удержи переправу, а? - жалобно просил он и понимал, что это невозможно. - Пять минут хоть, а?..

В несколько секунд должен он принять решение. Больше времени не оставалось. Трудно противостоять страху на войне, еще труднее, оказывается, противостоять нерешительности. И будто снова услышал он предостережение комбата: "Учти, танки и близко не должны подойти к переправе". А танки уже у моста. Дыхание - быстрое-быстрое - остановилось. Всё! Все! Рвать переправу! - пересилил он свои сомнения.

- Володька! Рви!!

По лбу, вниз, по шее, вниз, по груди, вниз, вниз, колкими струями стекал холодный пот. Андрей почувствовал: до дурноты заходилось сердце. Он тяжело прислонился к стенке блиндажа и обессиленно опустился на корточки.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

1

Ракетница еще раз хлопнула, и в воздух взлетела красная ракета, третья. Сигнал к отходу. Андрей опустил ракетницу. Запрокинув голову, посмотрел в небо: над головой осыпались гроздья холодных искр.

Андрей глубоко вздохнул: почувствовал облегчение, словно кончилось все трудное и страшное. Он знал, полминуты назад, когда эта, последняя, сигнальная ракета еще стояла в воздухе, те, кто остался в живых, кинулись с откоса к берегу. Кроме Капитонова, Абрамова Кости, Иванова. Ракеты уже не звали их. Они вот тут, недалеко, в покинутой всеми траншее, и пулеметным огнем прикрывают отход. Война есть война, - подумалось о них, кто-то гибнет раньше, кто-то позже. Эти погибнут через несколько минут... когда остатки роты добегут до воды... Андрей снова вздохнул, на этот раз коротко, тяжело.

Как бы в ответ на его сигнальные ракеты взвилась в воздух осветительная ракета противника.

- Бежим, товарищ лейтенант!

Андрей и забыл о Валерике.

- Бежим, товарищ лейтенант!.. - настоятельно проговорил Валерик, взгляд его так сосредоточен и прям, что глаза казались незрячими. Бежим?..

- К плоту!..

Голос Андрея хриплый, сорванный. Андрей, наверное, и сам его не услышал. И, набрав в легкие воздух, крикнул громче:

- К плоту!!

Вскинув над головой автомат, рванулся с откоса.

Ракета погасла. Тьма сровняла все, и склон, и берег, только ноги, едва удерживаясь на покатом спуске, не признавали того, что сделала ночь: откос был откосом, берег - берегом внизу. Но как далеко до берега, метров пятьдесят, шестьдесят, семьдесят, больше?.. Не успеть добежать... У Андрея замерло сердце от мысли, что его настигнут немцы. Немцы уже близко, он понимал это, и это было концом. И он еще мог, оказывается, думать, и он думал, нескладно, обрывками, как вырвавшийся поток воды по раскиданным камням. Он почувствовал, не хватает дыхания так быстро бежать. ...А жизнь, настоящая, это когда человека, как гигантской волной, окатывает всего сразу - беды, надежды, желание жить. Вот эти оставшиеся до конца мгновенья и есть жизнь?.. Наверное, так. Так!.. - Совсем нет воздуха в груди, он задыхался. - Так!! Но с этим не могло смириться все, что сейчас билось в нем, мучилось, надеялось!.. Одно дело - знать, что ты можешь погибнуть, другое дело - погибнуть... Не раз в таких обстоятельствах это приходило в голову. Он не может погибнуть. Не погибнет!.. Надо только крепко верить в то, что не погибнет. Надежда возникала из пустоты, из мрачной пустоты, больше неоткуда было ей возникнуть. Не ракеты же, не автоматы, не свистящие вокруг красные, синие, зеленые огоньки пуль несли обещание! Но что делать с этой надеждой? Надо же что-то делать, чтоб надежда сбылась! А что может он сделать? Ничего. И ничего надежда не стоит.

Сзади, там, выше, за откосом, гремели выстрелы, они были пока не страшны. Бьют вслепую... - понял Андрей. - Да, да, что может он сделать? вернулась мысль. - К берегу, к берегу!.. И вести роту дальше, он знает куда.

Вниз. Вниз. Вниз. Вниз. До чего крут откос! Сапоги тупо врывались в отяжелевший к ночи песок, и это замедляло бег. Андрей рывками выбирал увязавшие в песке ноги и, то откидывая голову назад, то подаваясь грудью вперед, цеплялся за колючие кусты, чтоб не потерять равновесие и не свалиться, и изо всех сил рвался вперед, вниз, вниз, вниз, к уже близкой воде.

Все-таки не удержался, споткнулся, упал и покатился по склону. Он катился и никак не мог остановиться, чтоб встать и бежать, бежать дальше. Песок набился в рот, за воротник, в рукава, в голенища. Каждый раз, когда поворачивало его на левый бок, утихшая было боль ударяла в плечо.

- А! - застонал Андрей.

- Лейтенант, лейтенант! Помогу вам! Вы ушибли рану?

А! Девушка здесь. В эти трудные минуты совсем выпало из головы, что теперь в роте есть девушка. Мария. Она бежала, тоже неловко срываясь там, где откос падал особенно отвесно, гладкий, без кустиков, без бугорков. Почти догнала Андрея. Но инерция несла его по крутому склону дальше, вниз.

Что-то возникло на пути. Ивняк? Ивняк. Правее, до самого берега, тянулись ивовые заросли. Когда шел в третий взвод, к Володе Яковлеву, он проходил мимо ивняка. Значит, плот гораздо левее. "Вон куда откатился..." - испугался Андрей.

Рука ухватилась за холодные кусты, и он вскочил на ноги. И только сейчас дошло до него, что наверху уже с минуту умолкли пулеметы Капитонова, Абрамова Кости, Иванова и слышней стучали автоматы противника. Пули секли кусты, кочки на откосе. Ясно, пулеметчики сделали, что смогли, перед тем как умереть. Немцы вырвались к косогору...