Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Реформатор

В вопросах, серьезно интересовавших отца, в экономике, промышленности, сельском хозяйстве, обороне он старался разбираться сам и разбираться досконально, не полагаясь на помощников. Для этого он подолгу беседовал, иногда спорил, с учеными, конструкторами, директорами заводов и совхозов, председателями колхозов. В следующий раз происходили новые консультации с новыми людьми. Так отец набирался знаний, учился и в конце концов начинал разбираться в вопросе не хуже профессионалов.

Тем, у кого мои слова вызовут недоверие, а таких найдется немало, ведь об эпохе отца судят главным образом по слухам и анекдотам, посоветую почитать хотя бы его восьмитомник, посвященный проблемам сельского хозяйства (Н. С. Хрущев. Строительство коммунизма в СССР и развитие сельского хозяйства. В 8 т. М. Госполитиздат, 1960–1964).

Отец умел при необходимости сложные проблемы упростить, сделать их понятными непрофессионалу. Обращаясь же к специалистам, он насыщал текст цифрами и терминами, понятными только читателям, владевшим предметом. Собственно, таковы все профессиональные статьи и выступления.

Недавно я обнаружил: президент США Франклин Рузвельт готовился к выступлениям по методе, очень схожей с методой отца.

«Когда он (Рузвельт. — С. Х.) готовил свои выступления, надиктовывал весь текст их с самого начала, так как считал, что другие не смогут сделать их достаточно доходчивыми. Франклин умел упрощать. Он часто сложные проблемы сводил к простым историям, понятным слушателям любого уровня», — пишет в книге «Я помню» Элеонора Рузвельт.

Эту книгу со своим автографом Элеонора Рузвельт подарила маме в сентябре 1959 года. Тогда они с отцом навестили ее в фамильном родовом поместье Рузвельтов, в Гайд-парке, под Нью-Йорком.

Работа над докладом началась еще до того, как разделались с Берией. Отец затребовал от отделов ЦК, министерств, ученых-аграриев, многих из которых он хорошо знал, справки о состоянии дел. ЦСУ готовило цифры, правда, порой противоречивые. Как вспоминал Андрей Шевченко, помощник отца по сельскому хозяйству, председатель ЦСУ Владимир Николаевич Старовский менял свои цифры порой несколько раз в день.

Освоившись с материалом, отец надиктовывал стенографистке черновой вариант текста. Писать он не любил, и не потому, что находился в неладах с грамматикой, диктовалось легче и, главное — быстрее. Так поступает и большинство зарубежных политиков или руководителей крупных компаний. До появления портативных диктофонов профессия стенографистки считалась одной из самых востребованных. Расшифрованный текст попадал в руки помощников и привлеченных отцом экспертов. В 1953 году над материалами к Пленуму по сельскому хозяйству, кроме самого Шевченко, как ему помнилось, работали «правдисты» Василий Иванович Поляков и Дмитрий Трофимович Шепилов, наиболее доверенный помощник отца по общим вопросам Григорий Трофимович Шуйский (после отставки Хрущева Шуйского почему-то из ЦК не изгнали, он стал консультантом идеологического отдела по вопросам газет, журналов и издательств) и еще один академик ВАСХНИЛ (к сожалению, не знаю его фамилии). По мере необходимости привлекались и эксперты со стороны, но ядро сохранялось до окончательной шлифовки текста. Они правили стиль, начиняли доклад подходящими цитатами классиков марксизма (в отличие от Суслова, в цитатах отец ориентировался плохо), выверяли цифры, если считали необходимым, предлагали включить что-либо свое. Отец охотно обсуждал, спорил, возражал или соглашался. Удостоверившись в обоснованности или необоснованности предложений, принимал решение, а уж потом твердо стоял на своем (или на насоветованном). Изменить его позицию могло только мнение, исходящее от специалиста, которому он доверял. И то не всегда.

На суд отца, а он теперь становился последней инстанцией, нередко выносились очень разные, порой взаимоисключающие суждения. Отстаивали их очень и очень маститые ученые, приводившие в свою пользу звучавшие очень и очень обоснованно аргументы. Отцу приходилось решать, чью принять сторону. Могут сказать: не царское это дело встревать в научный спор, а тем более судить. Я не соглашусь, именно «царское», если только руководитель государства заинтересован в прогрессе собственной страны. В рыночных демократиях технический прогресс развивается по своим законам, мало зависимым от государства. В централизованной структуре, монархии, не говоря уже о централизованной советской экономике, от первого лица зависит и финансирование, и строительство, другими словами зависит судьба и изобретения и изобретателя. Собственно «хозяин земли русской» выступает не столько в политической ипостаси, сколько в качестве главы огромной корпорации, контролирующей все аспекты жизни страны. Так обстояли дела при Петре I, мало что изменилось и после революции. Если раньше последнее слово оставалось за Сталиным, теперь — за отцом.

Если одобрение получала стоящая новация, считалось, и правильно считалось, что все идет своим чередом. Но если, не дай бог, поддержки добивался не обязательно проходимец, а человек ошибочных, но весьма привлекательных взглядов, делу наносился вред, иногда непоправимый. Классический пример тому — обещание Трофима Денисовича Лысенко совершить переворот в сельском хозяйстве с помощью яровизации и других «чудес», увеличить урожайность зерновых в разы, повысить качество и количество надоев молока. Лысенко оказался отличным, как теперь бы сказали, «пиарщиком». В 1930-е годы он добился поддержки у Сталина, а после его смерти склонил на свою сторону Сельскохозяйственный отдел ЦК, Министерство сельского хозяйства и даже помощника отца Шевченко. Все они дудели отцу в уши в одну дуду: «Наш Трофим Денисович все свои обещания выполняет и выполнит, его надо поддержать». Какое-то время отец относился к Лысенко если не настороженно, то не давал ему преимуществ по сравнению с другими аграриями. Но в конце концов он позволил себя убедить, поставил на Лысенко. На свою голову.

Уверовав в правильность собственной или заимствованной идеи, отец начинал «обкатывать» ее на собеседниках, в частности в 1953 году огорошивал гостей (я присутствовал только при разговорах на даче) потоком цифр, подтверждавших, насколько колхозы и сами крестьяне задавлены налогами. В сотый раз пересказывал историю своей жившей в Курской области в деревне Дубовице двоюродной сестры, из-за непомерных налогов вырубившей яблоневый сад. Возмущался общепринятой методой исчисления не засыпанного в закрома, а так называемого «биологического» урожая, когда городской инспектор произвольно выбирал на поле квадрат метр на метр, считал в нем колоски, потом — зерна пшеницы в колоске, подсчитывал гипотетический урожай с этого квадратного метра и дальше множил его на миллионы гектаров. Этот способ придумал Сталин, тем самым якобы «стимулируя» уборку, а на деле произвольно завышая урожай. Вслед за «урожаем» поднималась и планка обязательных поставок государству, у хозяйств изымалось все подчистую, порой даже семенное зерно. Все это безобразие называлось первой заповедью колхозника: «Сначала отдай государству его долю, а уж из того, что останется засыпай семена». Остаток же от остатка шел крестьянам на прокорм. В результате даже при приличном урожае люди жили впроголодь, а сеяли не отборными, районированными под местные климатические условия семенами, а чем придется. И урожай соответственно получался какой придется. Работая на Украине, отец много лет бился с Москвой за отмену «первой заповеди». Противостоял ему нынешний друг Маленков, после войны Сталин поставил его надзирать за сельским хозяйством. Маленков стоял твердо, а за его спиной маячила тень Сталина. Отец, естественно, потерпел поражение. Теперь он намеревался взять реванш. Маленков отца в этом плане полностью и «искренне» поддерживал.