Александр Васильев - Судьбы моды

К счастью, получилось так, что меня приняли сразу в две балетные школы: Пермскую и Ленинградскую. Долго моя мать, медсестра, волновалась и не могла решить. Выручила моя бабушка, Мария Васильевна Рагозина, жившая в Пермской области. Так я попала в Пермь, в балетный интернат.

После шести лет обучения в этой школе меня опять хотели перевезти в Ленинград, но я уже так привыкла и к учителям, и к подругам, что не уехала. Моими педагогами в Перми была знаменитая балерина Петербургской школы Е. Н. Гейденрейх, бывшая жена Чабукиани Галина Кузнецова, и позднее я попала в класс Людмилы Павловны Сахаровой. Мой первый школьный спектакль — «Щелкунчик» — я станцевала в 15 лет. А до этого нас, учениц, выводили на сцену в спектаклях «Пер Гюнт», «Русалочка», «Пиковая дама» и, конечно, в роли амурчиков в сцене сна балета «Дон Кихот». Каждый год мы как участники этих спектаклей ездили в Москву. Часто танцевали «Рубины» из вариации «Драгоценные камни» балета «Конек-Горбунок». В 16 лет я станцевала «Коппелию», а в 17 лет мне уже в театре дали танцевать балет «Легенда о любви». Меня ввели на эту роль в связи с болезнью основной исполнительницы, и вот, еще не закончив школы, я стала солисткой в театре.

Выпускавший меня педагог Л. П. Сахарова воспитала и других известных балерин — Надежду Павлову, Ольгу Ченчикову, Любовь Кунакову и многих танцовщиц в Перми. Среди моих первых партнеров был Анатолий Григорьев, моего же выпуска. Ныне он живет в Лондоне и ведет класс в Королевской балетной школе при «Ковент-Гарден».

В мой выпускной год я готовила па-де-де из «Дон Кихота» и «Корсара». Тогда же в Пермь приехал из Ленинграда С. С. Каплан и, увидев меня, рекомендовал на Международный конкурс в Варну, чтобы я выступила там с Мишей Барышниковым. И Суламифь Мессерер меня тоже в Перми заметила. Я до сих пор у нее беру уроки, когда в Лондон прилетаю. Она же рекомендовала меня в Москву, в труппу Большого театра. Поэтому Галина Сергеевна Уланова и взяла меня заниматься в Москву, целый год готовила меня на конкурс.

Так и получилось, что с Барышниковым я на конкурс в Варну не поехала, а поехала с сильным и опытным армянским танцовщиком Геленом Галстяном, который был меня старше на десять лет. Г. С. Уланова, безусловно, меня и открыла. В Варне она была председателем жюри, а другими судьями были Лиан Дейде от Франции, Алисия Алонсо от Кубы, Роберт Джоффри от США. К этому конкурсу меня готовила Наталья Комкова, а стиль показывали звезды старшего поколения, Владимир Васильев и Екатерина Максимова. На конкурсе в Варне я получила Золотую медаль.

Затем, по возвращении в Москву, меня даже назначили танцевать «Спящую красавицу» в Большом. Тогда я и познакомилась с моим будущим мужем и партнером на долгие годы Валерием Пановым. Однажды в Москве я танцевала во Дворце Съездов на вечере звезд балета, где участвовала Майя Плисецкая. После спектакля она прислала мне свой букет цветов из уборной с записочкой: «У Вас большое будущее. У нас в Большом так не танцуют. Плисецкая». Ей видимо понравилась свобода моего танца, чистота балетной техники.

Думала ли я тогда, что мне вновь случиться выступить с Майей Плисецкой в одном гала-концерте? А случилось это в Лондоне, несколько месяцев назад, в гала к столетию Нижинского после 16 лет моей жизни на Западе…

А тогда в России я начала много танцевать и гастролировать. Мне давали спектакли в Перми, Баку, редко в Большом. Однажды в Архангельске раздается звонок, и Валерий Панов по телефону мне делает предложение. Я, честно, опешила. С ним, правда, я уже танцевала «Дон Кихот» в Ленинграде. Я вылетела в Ленинград, где узнала, что принята в труппу огромного, бывшего Мариинского театра. С этого момента я танцевала на знаменитой сцене и вскоре вышла замуж за Валерия Панова. А через четыре месяца меня уже отправили на гастроли в Японию, где я танцевала па-де-де из «Жизели» с Мишей Барышниковым и па-де-труа вместе с Семенякой и Тереховой. Я много работала, брала классы. Времени не теряла. На зависть времени нет. В нашей профессии это потеря времени. Для меня самым главным в жизни были репетиции, затем успеть сходить в музей и собрать книги для моей библиотеки, а вот на разговоры времени не оставалось.

В Кировском театре мне дали танцевать «Спящую» с Олегом Соколовым, «Дон Кихот» с Валерием Пановым, даже «Лебединое» с Хансом Майстером успела станцевать. Как раз в это лето 1970 года Наталья Макарова не вернулась из гастролей в Лондоне. Танцевать ее роли было некому, и Наташины костюмы пришлись мне как раз впору. Сначала у меня был контракт корифейки, а в связи с утратой Макаровой мне достались многие ее вечера, и я стала солисткой Кировского балета. В то время мы с Пановым отрепетировали балет «Медный всадник», а затем начали готовить новый балет «Сотворение мира» вместе с Барышниковым, Пановым, Колпаковой и Соловьевым. Я тогда была в третьем составе — в роли Чертовки. Как это часто бывает в театре, ближе к спектаклю первый состав заболел, второй состав растолстел, и я станцевала все премьеры. Состав этого спектакля был уникальным: Соловьев танцевал Бога, Панов — Черта, я — Чертовку, Барышников — Адама, а Колпакова — Еву. Кроме Колпаковой, с Кировским балетом из этого состава не остался никто. Барышников и мы оказались за границей, Соловьев вскоре покончил с собой.

Затем мой муж в театре стал репетировать «Гамлета», началось это еще при Макаровой, но танцевала впоследствии с ним Сизова. А я продолжала выходить с Барышниковым в «Жизели» в крестьянском па-де-де, и в «Лебедином озере» в па-де-труа первого акта.

Но все это в России для меня быстро кончилось. Мой муж решил подать заявление о выезде за границу.

Это был уникальный поступок в истории советского балета. Известно, что многие солисты Кировского балета попали на Запад. В 1961 году в Париже остался Рудольф Нуриев, в Лондоне — Наталья Макарова. Позднее в Канаде остался Михаил Барышников. Но на официальный выезд из СССР никто из них не подавал. Мы, Пановы, были первыми. Затем уже уехала в Америку к мужу сильная балерина Калерия Федичева. Уехали за границу артисты Кировского балета Людмила Лопухова, Александр Лифшиц, Александр Минц и Елена Чернышева, ставшая сегодня директором балета Венской оперы. Да и Большой театр многих потерял — первой, еще в 1945 году, в Лондон уехала Виолетта Элвин-Прохорова, ставшая примой «Ковент-Гарден», гораздо позднее в Японии остались Суламифь Мессерер и ее сын Михаил, в Америке — Александр Годунов, в Италии — Владимир Деревянко, в Америке же — чета Козловых. За границей танцуют Андрис Лиепа, Галина Александрова, Андрей Устинов, Алла Щербинина. Даже прославленные звезды Большого — Майя Плисецкая — ныне директор Испанского балета, а Владимир Васильев и Екатерина Максимова, повинуясь суровому диктату Григоровича, вынуждены гастролировать в Америке.