Андрей Богданов - Александр Невский. Друг Орды и враг Запада

Знал Александр и то, что "принять помощь Запада" означало поступиться православной верой. Более мягких условий Запад никогда и не выдвигал. Но даже принятие знатью и народом католичества не означало, что Русь будет введена, как модно выражаться в XXI в., "в европейскую семью". У католиков крещённые их миссионерами "варвары" чётко обозначались как люди второго сорта, рабы своих крестителей. Значит, родные братья Александра готовы были предать истинную веру и погубить свои бессмертные души только для того, чтобы выжившие после истребления татарами были порабощены крестоносцами. А то, что с Запада, опираясь на окатоличенных князей, на опустевшую и ненужную гитарам Русь придут крестоносцы, сомнений не было: это уже показал опыт.

Так рассудил не один Александр Невский. Так оценил ситуацию и митрополит Кирилл, отказавшийся сопровождать Даниила на обратном пути. Владыка понял, насколько в этот решающий момент он нужен князю Александру.

К этим двоим примкнул и третий столп православия на Руси XIII в.: Кирилл II, епископ ростовский с 1230 г. по свою кончину 21 мая 1262 г. Лаврентьевская летопись подчёркивает высочайший авторитет владыки у князей, бояр и народа. Летописец не раз восторгался его глубокой "книжностью", не замкнутой в тиши библиотеки, но воплощённой в поучения: краткие и ёмкие проповеди, послушать которые собирались жители Ростова и паломники со всей Руси[168].

Действительно, те восемь дошедших до нас проповедей, которые, по мнению исследователей, произнёс владыка Кирилл, преисполнены любви к Богу, к ближнему и глубокой учёности[169]. Они вошли в такие популярные в Древней Руси сборники, как "Измарагд" и Златоуст", и были посвящены вечным в православии темам: "как не забывать учителей своих", "духовное семя в ваших душах", о сотворении Адама и Евы, о страхе Божием, о мытарствах души после смерти, "о небесных силах и чего ради создан был человек", "о злых духах" (т. е. "о злых и неверных людях" — против суеверий), против арианства и т. п.[170]

Далёкий от политики, не замешанный в княжеских интригах, епископ Кирилл решительно встал в споре на сторону князя Александра, и в то время, когда Андрей и Ярослав заправляли во Владимиро-Суздальской Руси, уехал с Невским в Новгород. Это случилось в 1251 г., когда стараниями ретивых братьев у Александра быт отнят даже Переяславль. Новгородский князь и власти республики занимались тогда местными делами и вели переговоры о дружбе и союзе с королём Норвегии[171]. На следующий год за княжеские распри последовала расплата: Батый послал на непокорных владимиро-суздальских князей войско под командой воеводы Неврюя.

Из-за того, что в Лавреньевской летописи, рассказывающей о событиях 1252 г., посольство Александра Невского к Батыю описано перед рассказом о деяниях его братьев, историки заключили, что именно Александр, выпросив себе у Батыя ярлык на великое княжение, "навёл" на Русь орду Неврюя. Дескать, почему бы любившему власть Александру не пожертвовать Русью в борьбе с братьями за великокняжеский стол?! Давайте полностью прочтём текст летописи и сделаем собственные выводы о том, как его понимать.

"В 1252 г. пошёл Александр князь Новгородский Ярославич в татары, и отпустили его с великой честью, дав ему старшинство над всей братией его.

В то же лето надумал Андрей князь Ярославич со своими боярами: (Лучше) бежать, нежели царям (татарским) служить. — И побежал на неведомую землю с княгиней своей и боярами своими. И погнались татары по следу его, и настигли у города Переяславля. (Князя) же Бог сохранил и молитва его отца. Татары же разлетелись ("рассунушася") по всей земле, и княгиню Ярослава взяли, и детей захватили, и воеводу Жидослава тут убили, и княгиню убили, а детей Ярослава в плен послали и людей без числа повели, коней и скота, и много зла сотворив, ушли.

Того же года отпустили татары Олега князя Рязанского в его землю.

Того же года пришёл Александр князь великий из татар в град Владимир, и встретили его у ворот митрополит (Кирилл. — Авт.) и все игумены и граждане, и посадили его на стол отца его Ярослава, тысячу придержащу Роману Михайловичу и весь ряд[172]. И была радость великая в граде Владимире и во всей земле Суздальской.

В то же лето преставился христолюбивый князь Святослав Всеволодович"[173].

Очевидно, что летописец и жители Владимиро-Суздальской земли не видели оснований винить Александра Ярославича в нашествии на Русь татар. Скорее летописцу не нравится позиция князя Андрея, который разозлил татар (иначе они за ним бы не гнались) и "побежал на неведомую землю", подставив своего брата Ярослава, потерявшего в результате жену и детей, и мирных жителей Руси, ограбленных и угнанных в рабство. Историк В.А. Кучкин полагает, что описание отъезда Александра Невского в Орду перед рассказом о выходке его братьев не случайна: "после его отъезда Андрей и Ярослав Ярославичи подняли восстание против монголов, надеясь, что смена хана в Каракоруме позволит им избавиться от вмешательства Орды в русские дела". Другими словами, младшие братья воспользовались отсутствием более мудрого старшего, который мог бы удержать их от бессмысленного и губительного для Руси бунта.

Историк В.Т. Пашуто свидетельствует, что Андрей через Новгород и Псков бежал в датский Ревель, а оттуда в Швецию к ярлу Биргеру: "Итак, Андрей оказался при дворе врага Александра и вместе с Биргером участвовал в войне против Норвегии"[174], - заметим, союзной Новгороду державы. Однако братолюбивый Александр сумел вернуть Андрея на Русь, дав ему весьма почётное и доходное Суздальское княжение. Примирившись с татарами, Андрей в 1257 г. ездил с Александром к хану Улагчи[175].

Не менее Андрея замешанный в нашествии татар, Ярослав Ярославич в 1254 г. тоже бежал, бросив семью, — в Ладогу, а оттуда во Псков, где с согласия своего брата Александра был принят в князья[176]. Впоследствии он, вновь с согласия старшего брата, вернулся на свой "стол" в Тверь (захваченный воинственным братцем Переяславль Александр вернул себе сразу), а вскоре после его кончины, заметно к тому времени помудрев, стал великим князем Владимирским.

Не винил Александра Невского за Неврюеву рать и митрополит Кирилл, содействовавший написанию его Жития. Там поведение великого князя в 1252 г. оценивается в высшей мере похвально:

"Решил князь Александр пойти к царю в Орду, и благословил его епископ Кирилл. И увидел его царь Батый, и поразился, и сказал вельможам своим: "Истину мне сказали, что нет князя, подобного ему". Почтив же его достойно, он отпустил Александра.