Руслан Скрынников - Ермак

И в вечер дни пошел, и по утру рано в табары пришел, сказал: «Ворожат де и говорят: лутче де нам здатся живым, — и на том де у них и положено. А бога де их взять не мог, против де его вси сидят и молятся и стоят, а он де поставлен на стол и кругом горит жир, и курятся серою, аки в ковше».

Егда же начахом приступати ан на косогор, они же видя, мнози разбегошася с роды в домы своя, иных князей Романа Славнаго; и ту в городке шерстовали и есак взяли и весновали, а мольбища не сыскали.

И по поле воде доспели себе легкие струги, и поплыша вниз, с покорных беруще ясак. Роман же, князець их лутчей, бежал с жилья своего вверх по Ковде к Пелыми с родом своим лыжами и нартами. Егда же доплыша Рачева городища, и ту котелние шейтанъшики — збиратели со всех юрт на молбише к шейтану Рачю, и в зборе их многое, — вси утекоша в лес до единаго, в частой ельник, и жертву покинуша всю; и ждаша сутки и не дождався, ехали, собирающи ясак.

Прочие же скопишася между дву мысов горы Иртыша выше Цыньялы реки, злобящеся в уском месте, мняще, что Бог их, казаков, стругами не пропустит дале ехать вниз, ту остановит, да побьют всех. И умыслиша в ущине оружье себе коварно, крюки и укрюки, засеку и веревки, да удержат. Богдан же с товарищи, слыша скоп их зле, остановишася и молебъствоваша. И на всходе солнца пустишася напоплав и доплыша ту быстрины; остяцы же крюками своими и укрюками хотя хапати, они ж удариша вкруг из ружья на обе стороны, и повалишася, собою мятуще друг друга. И проплыша до Цыньялы и Нарымъскаго городка, а в городке точию жены их и дети и от страха омертвеша, плача, крыча и бегая. Тии же вымышленники в вечеру приходяще един по единому, оглядаяся и виде, яко не бьют жен их и детей, точию ласкают, во утрии собрашася с вси. Овии же разыдошася, оставшие же любезно данью и есаком поклонишася.

Прияше же ясак майя в 9 день и поплыша вниз до Колпуховы волости и сотника их и молбища шейтанскаго, и учиниша бой часа с три, и видеша убиенных, и здашася, и ясак даша доволно. И того числа поплыша до Колпухова городка, беруще ясак з боем и без бою. И маия в 20 день доплыша до Самара княжца, и ту в сборе 8 княжцов, ждуще побити силою. Богдан же с таварищи, моляся Богу, в день неделный приплыша протокою под самой Самар, и засташа многих остяков на карауле спящих твердо без опасения. Егда же на стоящих удариша из ружья и убиша княжца Самару и с родом его, прочие же в собрании в разбех разлучишася по своим жильям. А жителей осталося малое число, и принесоша ясак с поклоном и шерстоваша ту. Богдан же поживе неделю и поставиша князя болшего Алачея болшим, яко богата суща, и отпустиша со своими честно.

И оттоль поидоша на Обь и виде много пустово места и жилья мало, и присташа на Белогорье; ту бо у них молбище болшее богыне древней: нага с сыном на стуле седящая; приемлюще дары от своих, и дающе ей статки во всяком промысле, а еже кто по обету не даст, мучит и томит, а хто принесет жалеючи к ней, тот пред нею пад умрет, имяше бо жрение и съезд великии. Егда же вниде им в слух приезд Богдана, велела спрятатися и всем бежати, и многое собрание кумирское спряташа и до сего дни.

Богдан же виде пустоту жилья, и размыслиша с таварищи ехать дале не по што, а возвратишася, пождав на месте три дни, в Сибирь град. А кои бои и были по дороге, на низ пловучи, и тех всех описать трудно подробну: вои убитых нет, а раненых — кажной многаши. И приехали в радости маия 29 день сь есаком, и едучи по погромленным городкам, смотря. Мнози утвердишася жити постоянно во всем покорни, стречаше и провожающе казаков и с провожатыми — честно, а егда же приносяще ясак, и приемъшики вси в наряде — в цветном платье, чтуще честь, царскаго величества славу. И со зборщиками доехавши к Ермаку здраво и в честности, в радости вси прославиша Бога.

По взятии Сибири 92-го (1584), августа 6 день, по ведомости оманшиков, поехали Ермак с казаки с тремя сты человек стретить прикочевных бухарцов со многими тавары, а Кучюм де стоит далече в урочище Вагая реки. Егда же поидоша вверх по Иртышу, и все волости покорни беша во всем, а слыху никакова о Кучюме и бухарцах не обретоша. И прогребли вверх по Иртышу до Сартезеря и до болшего князя Бегиша Княжева городка и ту учиниша великий бой со зборными тотары и с карачинцы; у Бегиша же две пушки железные из Казани привезены, их же казаки умолвиша, и не могоша лунуть на казаков вдругорядь, и спехнуша их прямо в Ыртыш под гору; и ту прибиша всех с ярости без остатку, а малое число утекли; и взяша имения много и закопаша в погребы с пожитки. И погребоша к Шамше и Крянчикам, и в Салахе беша малой бой; и погребоша в Каурдак, ту бо татара вси спряташася в темной елник и болота; и догребоша до старости древняго поставления царя Саргачика Ишимскаго, и з боем взяша его, смиряюще.

И оттоль до Тебенди, словет нижной городок князка Елыгая, и тут есаул в малолюдстве; и слыша и виде, что Ермак покорных не убивает, принесли дары и есак, что яко прежде требовал что доброе в честь; и привел ему прекрасную дочь свою в честь и в дар, Ермак же не приял и отверг и прочим запретил, ея же доступал Кучюм за сына своего взяти, та бо девка роду ханска Саргачика царя прекрасна. И оттоль погребли до усть Ишиму, и на усть Ишиму бой великой, яко не оружьем, но руками, кто кого может, и в том бою убито ермаковых казаков 5 человек, и одолеша бусурман, а своих погребоша. И от тех пяти человеках татара поют с плачем при беседах в песнех, припеваючи: «Яным, яным, бишь казак, бишь казак», — сиречь: «Воины, воины пять, пять человек победиша и разориша». И сия песня их словет царицын плачь.

И оттоль ехаша в городок Кулары, и той опасной крайной кучюмовской от калмык, и во всем верх Иртыша крепче его нет. И того Ермак, приступающе 5 дней, взяти не мог, и оставил, говоря: «Назад де воротяся приберем». И погребоша к Ташатканскому городку. И в том городке спал камень с небеси, величество как бы воз с санми, видом багров, и от него де временем возходит стужа, дождь и снег; и о сем Ермак с таварищи дивилися Божию деянию. Сущи же жители во всем покорны и, еже требовал Ермак, всё отдали, потому что застращаны и бои вси на Сибири и под Чюваши видели, и бежали к сродичем, ту живущим. И размышляюще вси, яко не слыхали о Кучюме и бухарцах николи, и где бы весть перенять.

И поидоша до усть Шиштамаму и ту конечно обретоша беглецов и карачинцов, и кои беглецы были у Ермаку в полону, узнали его, что у него в стану жили. И та словет волость жителей — туралинцы. И видеша вси, яко зело скудни, и ничим их вредиша. И оттоле возвратишася на низ вскорости. И в Ташаткане сказали им, что пришли бухарцы в Сибирь, погребаючи все городки и волости до усть Вагаю реки. И погребоша вверх по Вагаю реке с поспешением до Агитъскаго городка в трудности, и ничто же обретоша, ни слыху, ни виду видеша. И изождав, поворотилися вниз до устия и остановится, не внимая назирателя Кучюма и Карачи, ведомых воров, стояще в прикрыте за речкою в трех верстах и менши, в темном диком суземье, при речке крутой и топкой велми. По ней же Кучюм учинил брод широкой, как в три или в четыре телеги проехать, в одном месте каменьем и песком засыпал плотно, а хто не угодает, утопает.