Ким Филби - Моя тайная война: Воспоминания советского разведчика

Это заявление способствовало укреплению мнения, что Филби — оскорбленный герой, пострадавший от МИ-5. Его старые друзья в СИС, не теряя времени, подыскали ему место сотрудника резидентуры в Бейруте, продлив, таким образом, его карьеру в КГБ на восемь ценных лет. И только в 1963 году, после побега Филби, стало ясно, что подозрения американцев на его счет были обоснованны.

Найтли: Давайте еще раз взглянем на вашу жизнь. Поступили бы вы так же, если бы пришлось повторить все снова?

Филби: Непременно.

Найтли: И вы ни о чем не жалеете?

Филби: Об утрате дружеских связей. Томми Хэррис и кое-кто из близких друзей, должно быть, очень сердятся на меня, и совершенно справедливо. С профессиональной точки зрения я мог бы сработать лучше. Я совершал ошибки — дело Берджесса было одной и дорого платил за них.

Найтли: И вы не испытываете никаких угрызений совести по поводу гибели людей, которой вы способствовали? Например, албанская операция? (Филби координировал совместную операцию ЦРУ и СИС по внедрению в конце 40-х-начале 50-х годов агентов в Албании в целях поднятия там мятежа. Филби сообщил об этой операции КГБ, и агентов после приземления переловили и расстреляли.)

Филби: Сожалений возникать не должно. Да, я сыграл определенную роль в срыве разработанного Западом плана по организации кровавой бойни на Балканах. Но те, кто задумал и спланировал эту операцию, также, как и я, допускали возможность кровопролития в политических целях.

Агенты, которых они направили в Албанию, были вооружены и преисполнены решимости осуществлять акты саботажа и убийства. Поэтому я не испытываю сожаления, что способствовал их уничтожению, — они знали, на что идут. Не забывайте, что ранее я также был замешан в ликвидации значительного числа гитлеровцев, внеся таким образом свой скромный вклад в победу над фашизмом.

Найтли: И вы не чувствуете никакой вины из-за отсутствия у вас патриотизма?

Филби: Патриотизм — это сложное чувство. Русские очень любят свою страну, но в течение долгих лет многие эмигрировали и начали новую жизнь за границей, хотя им недостает России. Между прочим, я думаю, что следовало бы разрешить свободный выезд из Советского Союза. Мне кажется, власти были бы удивлены тем, как мало советских граждан захотело бы выехать из страны и как много захотели бы позднее вернуться. Но это только мое личное мнение. Миллионы людей сражаются и умирают за свою страну, однако миллионы эмигрируют в поисках новой родины. Я сам потомок эмигрантов. Мои предки приехали из Дании. Когда я думаю о патриотизме, то меня озадачивают слова г-жи Тэтчер: «Я страстно люблю свою страну». О какой стране она говорит? О Финчле и Далидже? Или о Ливерпуле и Глазго? Тревор-Роупер (лорд Дейкр, историк) написал, что, по его мнению, я не нанес Англии никакого вреда. С моей точки зрения, это безусловно верно, но я был удивлен и тронут, что это верно и с его точки зрения, точки зрения правоверного тори.

Найтли: А как насчет точки зрения Малькольма Маггериджа?

Филби: Он выдвинул сумасшедшую гипотезу, заключающуюся в том, что я всегда был настроен пронацистски и переметнулся, когда осознал, что немцы на пороге поражения. Маггеридж идет против течения. Первая статья, которую он написал обо мне после моего отъезда в Москву, была довольно дружелюбной. Но другие делали то же самое. Поэтому он решил, что самый подходящий момент перейти на противоположные позиции. Много лет назад я предвидел, что он придет к католической церкви. Но с ним было интересно общаться, и я все еще чувствую к нему симпатию. Если увидите его, передайте ему от меня привет.

Найтли: Итак, Англия для вас уже ничего не значит?

Филби: О, мне бы очень хотелось съездить туда, повидать своих внуков. Но если бы мне предоставили только один шанс, я предпочел бы побывать во Франции. Там я пережил очень счастливое время. Ну а нынешняя Англия для меня чужая страна…

Мой дом здесь, и хотя здешняя жизнь имеет свои трудности, я не променяю этого дома ни на какой другой. Мне доставляет удовольствие резкая смена времен года и даже поиск дефицитных товаров.

Одним из достоинств советской социальной системы является жизнь за наличные. Здесь нет кредита, но нет и постоянного залезания в долги. Одному богу известно, что произойдет с западной экономикой, если вдруг потребуется уплатить все личные долги.

Найтли: Но ведь здесь вы принадлежите к категории привилегированных граждан как генерал КГБ?

Филби: Строго говоря, в КГБ нет военных званий, но я действительно пользуюсь привилегиями генерала. Хотя по-настоящему ценю только одну из них — первоклассное и очень быстрое медицинское обслуживание. Я знаю, что этого не должно быть, что такая привилегия должна стать правом каждого, но, честно говоря, в случае болезни мне было бы очень трудно отказаться от нее.

Найтли: Как у вас со здоровьем?

Филби: У меня аритмия, и по этому поводу я лежал в госпитале. Мне сказали, что если я буду следить за собой, беречься от сквозняков и остерегаться поднимать тяжести, то буду в полном порядке еще несколько лет.

Вернемся к вопросу о моем положении. Как вам известно, пребывание мое в нынешнем качестве имеет некоторые минусы. Сразу же после приезда ко мне приставили офицера КГБ, который несет ответственность за мою безопасность. Вопрос о поездках и путешествиях нужно было согласовывать с ним. Я сказал, что в этом нет необходимости. И тогда меня спросили: «Каковы, по вашему мнению, шансы, что западная разведка не замышляет что-то против вас?» Я ответил: «О, один из тысячи». На это мне возразили: «С этим мы не можем согласиться». Поэтому офицер безопасности постоянно при мне, и с него спросят, если со мной что-нибудь случится.

Он, например, поднял шум в связи с моей поездкой на Кубу. Он исключил воздушное путешествие из-за того, что по какой-либо причине можно изменить маршрут или совершить незапланированную посадку. Поэтому мы отправились на Кубу на русском торговом судне и прекрасно провели время. Мы шли через Ла-Манш и, будь хорошая видимость, могли бы, разглядеть мою старую приготовительную школу в Истборне.

Найтли: На Кубе вы встречались с Кастро?

Филби: Нет. Были встречи только с кубинскими коллегами, которые задали мне очень много работы.

Найтли: Давайте вернемся на минуточку к Англии? Ведь должно же быть что-то, по чему вы скучаете.

Филби: По горчице Коулманз и соусу фирмы «Ли энд Перринз».

Найтли: И все же вы стремитесь быть в курсе всего, что происходит в Англии?