Михаил Лилье - Дневник осады Порт-Артура

Говорят, что морских офицеров убито и ранено на Высокой до 20 человек.

В последнее время сильно возбуждает всеобщее негодование преступное поведение наших санитаров, которые сплошь и рядом обкрадывают тяжело раненных и убитых наших офицеров и затем сбрасывают их куда-нибудь в овраги или братские могилы.

К 4 часам дня японцы успели обвенчать Высокую сплошной траншеей и сделать «укрытый» ход сообщения с горы к своим позициям. Энергия при производстве этой работы и столь успешное ее окончание, конечно, возбуждали всеобщее удивление.

Ночью японцы зачем-то зажгли на Высокой три больших красных фонаря, которые и горели всю ночь.

Так пала Высокая после 15-дневных почти сплошных штурмов... Ее вполне правильно назвали у нас «Артурской Голгофой». Потери наши только за время ноябрьских штурмов доходили до 5000 человек.

Теперь положение крепости отчаянное.

Госпиталя переполнены; у докторов прямо руки опускаются при виде своего бессилия. А между тем цинга все растет; у многих раненых от цинги раскрылись старые, уже зажившие раны.

Гарнизон переутомлен и изнурен, и физически и нравственно.

ПРИКАЗ

по войскам Квантунского укрепленного района

23 ноября 1904 г.

Крепость Порт-Артур

№ 888

Вчера 22 сего ноября с 7 часов утра неприятель снова повел наступление на Высокую, открыв при этом адскую бомбардировку 11» и 6» бомбами, уничтожающую все укрытия; несколько отчаянных натисков противника были отбиты нашими геройскими войсками. Несмотря на большие наши потери, вы держались как скала. К вечеру, однако, неприятелю удалось овладеть вершиной, куда они быстро втащили два пулемета и живо укрепились, выложив мешками укрепления. До глубокой ночи шел бой, так как противник одновременно повел атаки и на участки восточного фронта, но здесь везде был отбит. Ввиду неуспешности нашей контратаки на Высокую, для обратного завладения вершинами горы, я приказал занять основную линию обороны Крепости западного фронта. Я уверен, что коменданты фортов западного фронта, с вверенными им геройскими войсками, также отобьют атаки, как отбиваются они и на восточном фронте. За геройские же бои объявляю душевную благодарность войскам, равных которым нет на свете.

Начальник Квантунского укрепленного района

генерал-адъютант Стессель

С падением Высокой всем стало совершенно ясно, что близок конец и самого Артура...

Вообще Высокую смело можно было сдать двумя днями раньше, так как уже тогда было совершенно очевидно, что удержать ее за нами нет никакой возможности. Но против этой сдачи особенно восстали моряки, которые указывали главным образом на то, что с падением ее наш флот, стоявший в Западном и Восточном бассейнах, окажется совершенно открытым и незащищенным от выстрелов японской артиллерии. И действительно, так и случилось. Уже сегодня в грязи порта окончательно затонули разбитые японскими снарядами броненосцы «Ретвизан», «Полтава» и крейсер «Паллада». Вывести их на рейд теперь нет никакой возможности.

Прошел слух, что сегодня ранены: адмирал Вирен в обе ноги и генерал-майор Церпицкий — шрапнелью в голову.

Около 12 часов дня мы послали к японцам парламентера с просьбой разрешить нам вынести наших раненых и убитых, оставленных нами на Высокой. Вскоре, однако, посланный наш офицер почему-то был отозван назад, и переговоры были внезапно прерваны.

К этому времени масса японцев высыпали на вершину Высокой, любуясь картиной Артура, расстилавшейся внизу, у их ног.

День холодный и ветреный.

Узнал некоторые подробности нашего первого дружеского альянса с японцами, состоявшегося несколько дней назад недалеко от батареи Лит. Б. Оказывается, они попросили у нашего начальства перемирия на несколько часов, чтобы убрать трупы, лежавшие около батареи Лит. Б и 2-го и 3-го фортов, на что тотчас же получили согласие. Офицерство не преминуло этим воспользоваться и учинило с японцами небольшую выпивку. Те не остались у нас в долгу и в свою очередь принесли нам в подарок бочку сакэ (род водки), а один из японских офицеров Генерального штаба взял от наших офицеров письма и телеграммы и любезно вызвался переслать их в Россию. Во время этих дружеских излияний военный инженер подполковник Рашевский успел снять с наших и японских офицеров фотографии. Между прочим, он попросил также японского офицера Генерального штаба переслать его телеграмму к семье в Россию и предложил за это 30 рублей; японец любезно взялся исполнить его просьбу, но от денег решительно отказался, заявив, что телеграмма будет переслана за счет его правительства. Пораженный такой любезностью, подполковник Рашевский предложил японцу взять тогда эти деньги в пользу японского Красного Креста, на что японский офицер тотчас согласился. Получив деньги, он выдал подполковнику Рашевскому соответствующую квитанцию.

Японцы очень восхваляли стойкость и мужество нашего гарнизона, говорили, что, будь мы с ними в союзе, мы покорили бы весь мир и т. п. Вообще во все время этой встречи они держали себя удивительно вежливо и корректно.

Сегодня я случайно узнал про один незначительный, но очень характерный случай из жизни нашей крепости.

Дело в том, что генерал Фок, постоянно нещадно критикующий все и вся, вздумал пуститься в разные изобретения. Между прочим, он настоял на том, чтобы были сооружены особые металлические щиты с ножками. В щитах этих должны были быть проделаны прорезы по точной фигуре ружья и небольшое отверстие для мушки. За таким щитом, по мнению изобретателя, стрелок должен был чувствовать себя в полной безопасности и преспокойно уничтожать японцев.

После необыкновенных усилий, хлопот и труда щиты были наконец изготовлены и выданы для пробы на Куропаткинский люнет.

Немного времени спустя один из офицеров, посетивших этот пункт, обратил внимание на новое изобретение и удивился только, что оно поставлено «кверх ногами».

— Что, ты пользуешься этими щитами? — спрашивает он ближайшего стрелка.

— Так точно, Ваше Высокоблагородие! — отвечает солдатик.

— Да как же ты из-за них стреляешь? — допытывает его офицер.

— Да разве можно, Ваше Высокоблагородие, стрелять из этой дырки? Стреляем мы, конечно, поверх щитов, а в дырочку только смотрим за японцем, — отвечает решительно стрелок.

Оказалось, что сам-то генерал Фок даже и не поинтересовался дальнейшей судьбой своего изобретения, выполнение которого стоило столько труда и энергии.

Сравнительно тихо.

С Высокой горы весь наш западный фронт и Новый Город видны как на ладони.