Эндрю Уилсон - Александр Маккуин. Кровь под кожей

Дафни, которая после развода получила 20 миллионов фунтов и, помимо того, была обладательницей собственного состояния, собрала громадную коллекцию вещей от-кутюр; она часто одалживала Маккуину разные предметы одежды, и тот внимательно изучил их.

«Он возвращал их без подкладки, потому что распарывал все вещи – ему хотелось проверить, как поработали портнихи», – вспоминала Дафни. Новых друзей объединял бунтарский дух – они рассказывали друг другу о своих выходках в школе и о том, что детьми они везде чувствовали себя чужими. «Если вспомнить, кто я такая, можно подумать, что мы находились на разных полюсах, но мы оба были впечатлительными и очень сочувствовали друг другу, – сказала она. – Для меня он стал кем-то вроде отца, всегда старался подбодрить меня, потому что ему казалось, что я вечно выбираю не тех мужчин. Он всегда очень опекал меня и приходил в ярость, когда ко мне плохо относились. Именно он всегда отговаривал меня от глупостей. Его влекло к раненым, обиженным судьбой».

Дафни вскоре узнала, что ее новый друг якшается с людьми, которые добывают для него наркотики и поощряют их употреблять. «Изабелла была решительно настроена против наркотиков; она считала их злом и очень не одобряла то, что Александр их употребляет, – сказала она. – Она считала, что наркотики – для неудачников. Если я и получила какое-то влияние на Александра, то, наверное, только в том, что я беседовала с ним о наркотиках и самосохранении».[713]

24 мая 2000 года Маккуин и Аннабелл Нейлсон посетили вечеринку у бассейна в «Бич-отеле» в Монте-Карло, устроенную итальянским Vogue в честь восьмидесятилетия Хельмута Ньютона. За столиком с Ли сидели Наоми Кэмпбелл, Стелла Маккартни, Мег Мэтьюс и Джон Гальяно. «Их столик был самым шумным, – вспоминал кто-то из гостей, чьи слова процитировали в газете. – Они громко радовались и явно что-то затевали. Гальяно заметил, что прием излишне натянутый, и решил добавить театральности».[714] Они с Маккуином нырнули в бассейн одетыми; за ними последовали Мег и Аннабелл. Говорили, что кто-то порвал Мег юбку на талии, и, когда она вылезла из воды, «ей пришлось семенить в черных трусиках-танга», а тонкое платье Аннабелл, похожее на паутину, стало совершенно прозрачным и ничего не скрывало. По слухам, устроители вечера потребовали предварительного просмотра всех фотографий, которые передавались в прессу. «Те, что вы не видели, превосходили все ожидаемое», – заявил один очевидец.[715]

Несмотря на свою невоздержанность, Маккуин не терял наблюдательности и сосредоточенности. В ту ночь он заметил в толпе мужчину, способного, как он считал, изменить его жизнь. Речь идет о Доменико Де Соле, исполнительном директоре группы Gucci и конкуренте Бернара Арно, босса Маккуина в концерне LVMH. В апреле Маккуин связался с Марианной Теслер, президентом Givenchy, и предложил купить пакет акций его компании. Судя по всему, ни Теслер, ни Арно предложение Маккуина не заинтересовало. «Они говорили: «Да-да-да» – и ничего не менялось». Поэтому Маккуин решил попытать счастья в другом месте.[716] Он очень оживился, узнав, что группа Gucci скупает акции других компаний. «Бывает, предлагают хорошие возможности. Есть компании, которые можно купить. Но у меня есть предел. У меня есть 2,5 миллиарда», – сообщил Де Соле чуть раньше, в мае, в интервью журналу «Тайм».[717]

В ту ночь в Монте-Карло Маккуин подошел к Де Соле, представился и попросил сфотографировать их вместе, пошутив, что его так и тянет послать снимок Арно. «Я еще подумал: он – то, что мне нужно», – сказал Де Соле, который предложил Маккуину встретиться в Лондоне.[718] Ли понимал, что играет в опасную игру – в 1999 году Арно начал процесс поглощения компании Gucci, тайно скупив более 20 % акций Gucci. Затем он предложил владельцам 5,9 миллиарда фунтов. Чтобы защититься от такого рода нападок, Gucci сделала «ход конем» и обратилась к Франсуа Пино, чья компания Pinault-Printemps-Redoute (PRP) приобрела 42 % акций группы за 2 миллиарда фунтов. Итак, Ли прекрасно понимал, что ведет опасную игру. Зачем же он так поступил? «Это все равно что иметь бойфренда, о котором заранее знаешь, что порвешь с ним, – говорил Маккуин о своих отношениях с Givenchy. – Единственная разница заключалась в том, что в данном случае я ни о чем не жалел».[719]

Весной 2000 года отношения Ли и Джея Массакре исчерпали себя. «Наши пути разошлись, – говорит Джей. – Я был очень молод, а он был тем, кем он был. Какое-то время мы не разговаривали, а потом снова стали друзьями и оставались друзьями до самой его смерти».[720] Примерно в то же время в баре на севере Лондона Маккуин встретил еще одного молодого человека, в которого он влюбился, – 23-летнего режиссера Джорджа Форсайта. «Ли был романтиком, он постоянно влюблялся», – заметил его друг Мигель Адровер.[721]

Джордж был сыном архитектора Алана Форсайта и его жены Сандры. «Раньше я понятия не имел о моде и не интересовался ею, – уверяет Джордж, – просто мы отлично поладили с самого начала. Он был мальчиком из Ист-Энда, я – еврей с севера Лондона. Мы могли разговаривать часами. Ухаживания продолжались четыре недели, около пяти недель после знакомства, но однажды в субботу мы куда-то пошли, и я больше уже не вернулся домой».[722] Джордж собирался создавать видеоинсталляции; в одной из своих работ он заснял мужчин у писсуаров, которые мочатся и мастурбируют. «Джордж – просто прелесть, – говорит его друг Доналд Эркарт, который был знаком с ним еще до того, как тот начал встречаться с Ли. – Очень любопытный, всегда интересовался культурой. Отличное чувство юмора; он обожал посмеяться и повредничать».[723] Доналд заметил, как изменился личный стиль Ли после того, как его новый, более молодой бойфренд начал одевать его по своему вкусу. Теперь он делал акцент на стиле casual и превратился, если можно представить себе такое, в «шикарного гопника». «Джордж обожал кроссовки – у него их было несколько дюжин, обычно очень редкие дизайнерские серии в ярком стиле, часто с толстыми, составными подошвами, которые прибавляли ему роста», – вспоминает Доналд. Они с Ли очень выделялись в Ислингтоне. «Микрорайон Ислингтона, застроенный муниципальными домами, тогда выглядел как и в наши дни, а его обитатели одевались так: светло-серые толстовки с капюшонами, тренировочные штаны и рубашки поло Gap в горизонтальную полоску, – вспоминает Доналд. – Джордж и Ли носили пиджаки из парчи с вкраплением золотых нитей и вещи с крупными логотипами ярких, «кислотных» цветов. Стиль «ибица-шик».[724]