Наполеон и Гитлер - Десмонд Сьюард
Союзники достигли германской границы 12 сентября. Британские танки неожиданно появились в Антверпене, чей порт стал вскоре источником подкрепления союзников. Однако Модель усилил германскую оборону по всему фронту. Попытка британцев проникнуть за пределы этой линии путем высадки парашютного десанта в южной Голландии закончилась трагическим поражением в конце месяца. Союзники в основном сражались с группами германских войск, попавших в окружение, которые сопротивлялись с отчаянным упорством, а общее наступление союзных армий забуксовало. Благодаря усилиям фельдмаршала Модели линия Рейна осталась непрорванной.
Ситуация на Востоке превратилась из плохой в очень плохую. Вопреки ожиданиям русские продолжали наступление зимой 1943-1944 годов и последующей весной. К маю 1944-го они отбросили немцев за пределы Советского Союза. Их новое летнее наступление началось через неделю после Дня «Д», и вскоре русские были уже на Висле, угрожая Восточной Пруссии. В августе Финляндия запросила мира. В Болгарии и Румынии произошли государственные перевороты, и обе эти страны перешли на сторону Советского Союза. В Варшаве поднялось восстание, а из Греции и Югославии пришлось эвакуировать войска. Большое количество отборных частей было отрезано в балтийских государствах (не менее 26 отчаянно необходимых Германии дивизий, остававшихся в Прибалтике до конца войны). Спасителем русского фронта был еще один нацист такого же происхождения, как и Модель, любимец Гитлера генерал-полковник Феликс Шернер. Он творил чудеса от Финского залива до Восточной Пруссии. Он был таким же жестоким и беспощадным, как Модель, безжалостно расстреливая любого, кто проявлял неповиновение. Он был великолепным инструментом фюрера, выполнявшим его приказы буквально.
И все же к концу 1944 года Гитлер по-прежнему контролировал большую территорию балтийских стран, а также Западную Польшу, Чехию, Венгрию и Северную Югославию.
Но, как и у Наполеона, у фюрера просто не хватало войск, чтобы защищать все территории. Военная промышленность была в хаосе, хотя Шпеер и творил чудеса. Если люфтваффе и получали по-прежнему великолепные новые самолеты, горючего для них катастрофически не хватало. Германские города систематически сравнивались с землей британскими и американскими ВВС. Железные дороги взрывались, фабрики и заводы по переработке нефти уничтожались — к сентябрю 1944 года производство авиационного спирта упало до 10 тыс. тонн в месяц, тогда как требовалось 160 тыс. тонн. Каждую ночь тысячи гражданских жителей гибли от воздушных налетов. Однако воля Гитлера к победе осталась неколебима, да и германский народ больше окреп духом, чем был напуган, как это случилось с британцами в 1940 году. Кроме того, требование союзников о безоговорочной капитуляции заставляло немцев сражаться и без надежды на победу.
По словам Альберта Шпеера, «чем неотвратимее события двигались к катастрофе, тем непреклоннее становился Гитлер, считавший, что все его решения безусловно правильны. Шпеер также верил, что фюрер был единственным немецким лидером, не питавшим иллюзий по поводу настойчивости союзников, требующих безоговорочной капитуляции. В мае 1945-го Йодль заявил, что невозможность победы стала очевидной для каждого еще зимой 1941-1942 годов, когда германские войска остановились у ворот Москвы. Генерал Гальдер говорил, что в июне 1942-го он получил точную информацию о русской военной промышленности и гигантских людских резервах. Это было бесконечно больше того, что предполагали немцы. Гальдер проинформировал фюрера. После войны он рассказывал: «Когда я показал ему Цифры производства русских танков, он вышел из себя. Это был не человек. Не знаю, он не хотел понимать или не верил в то, что я ему показал. В любом случае с ним совершенно невозможно было обсуждать эти вопросы. С пеной у рта он размахивал кулаком у моего носа и орал во всю мощь своих легких.» Надо сказать, что Гальдер раздражал Гитлера и раньше. Фюрер часто называл его хроническим всезнайкой, не переставая покрикивать на него даже во время триумфальной Французской кампании. Несмотря на это, можно предполагать, что он был достаточно хорошо информирован, а Гальдер только подтвердил его предположения. Однако Гитлер, не мог отказаться от роли вагнеровского героя, ведущего народ к победе.
Вопреки своему соглашению с Западом о требовании от немцев только безоговорочной капитуляции, в конце 1943 года русские начали зондировать почву на предмет заключения мира с Германией. В сентябре русский дипломат встретился с представителями определенных немецких кругов в Стокгольме, с которыми имел длительную беседу. Обсуждались возможный отход немцев из России к границам июня 1943 года и уступка русским Турции и Персии. Должно быть, Сталин был серьезно заинтересован в этом, так как его агенты никогда бы не рискнули действовать без его приказа. Риббентроп с энтузиазмом воспринял такую возможность. Однако фюрер не захотел обсуждать эти вопросы. Он сказал Риббентропу: «Если бы я заключил соглашение с Россией сегодня, я бы нарушил его завтра, ничего не могу с собой поделать.» Возможно, это была шутка, подобная анекдоту Шпеера о том, как коллеги Риббентропа хотели подарить ему украшенную драгоценными камнями корзину с копиями его договоров, но в последний момент осознали, что почти все они были нарушены. Говорят, Гитлер смеялся до слез, когда ему рассказали. Известно также, что Геббельс в 1944 году был настолько захвачен идеей заключить мир с Советским Союзом, что подготовил Гитлеру сорокастраничный меморандум, в котором уговаривал его вступить в переговоры со Сталиным. Гитлер не стал читать и отказался выслушать Геббельса. Так же отмахнулся от его совета и осенью 1943-го — договориться с Черчиллем, чтобы избежать войны на два фронта.
Причина, по которой Наполеон отказывался заключить с кем бы то ни было мир, состояла в том, что он был уверен: сдача любых территорий ослабит его авторитет у собственного народа и лишит его абсолютной власти, которую он любил больше всего на свете. Он был игроком гигантского масштаба. Потеряв свою империю, он по-прежнему надеялся сохранить хотя бы страну, неважно — силой оружия или при помощи какого-либо политического чуда. Страдания своего народа, не говоря уже о покоренных, не трогали его.
Этим можно объяснить и поведение фюрера в подобных обстоятельствах. Он тоже был абсолютистом, ставящим на кон все, чтобы добиться власти, и ему так же была безразлична судьба своих сограждан, даже в более ужасной степени, чем императору.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ ДЫМЯЩИЕСЯ РАЗВАЛИНЫ. 1814 И 1944-1945 ГОДЫ
Кровавое разрешение кризиса, попытка разгрома вражеских сил - вот первенец войны.
КЛАУЗЕВИЦ. О ВОЙНЕ
Когда Этцель (Аттила) послал своих гонцов на Рейн, новости разнеслись из края в край земли. При помощи быстрых посланцев он пригласил гостей
