Лев Лурье - Без Москвы

Арсений Березин, кандидат физико-математических наук: «Его любимой книгой была “Три мушкетера” Александра Дюма. Он прочитал ее в возрасте 8 лет, и до самого конца жизни она оставалось главной его книгой. Ради романа Дюма он выучил французский язык. Еще школьником он пошел в Эрмитаж и стал заниматься там историей».

Сергей Белецкий, доктор исторических наук: «Он был блестящим историком. Я читал его дипломную работу. Он окончил кафедру археологии университета в начале 1950-х годов и защищал диплом по скифам, он начинал с этой тематики. Его диплом – готовый макет кандидатской диссертации. И то, что он переключился на оружие, насколько я понимаю, оказалось неожиданным для очень многих».

Интерес Тарасюка к оружию изначально носил не только исторический, но и практический характер. Поступив в университет, он буквально сразу же записался в секцию фехтования.

Арсений Березин, кандидат физико-математических наук: «Мы впервые встретились 2-го сентября, записываясь на фехтование, а 3-го отправились на секцию. Надо сказать, что я уже тогда чуть-чуть фехтовал, никаких особенных надежд не подавал, и для меня это не было чем-то особенно захватывающим. А для Тарасюка это была часть его жизни: он считал, что должен хорошо драться на шпагах, и это он освоил. Он прекрасно стрелял, как и полагается каждому мушкетеру».

Тарасюка долго не брали в Эрмитаж – у него была неподходящая анкета. Он был еврей, а стояли 1950-е годы, время «Дела врачей». К тому же у Тарасюка была репутация страшного задиры и эксцентрика. Он мог пройти по Невскому проспекту в рыцарских латах – на карнавал исторического факультета ленинградского университета.

И, тем не менее, звезды сложились в его пользу. Предыдущий хранитель Рыцарского зала Коссинский был арестован, кстати говоря, уже в третий раз. Взвесив все, партийная организация Эрмитажа пришла к выводу – надо брать Тарасюка. Все-таки он хоть и еврей, но старший лейтенант в отставке, фронтовик, орденоносец и, к тому же, крупнейший знаток средневекового оружия.

Став сотрудником Эрмитажа, Тарасюк за несколько лет создал не имеющую аналогов в мире экспозицию средневекового западного оружия. Досконально изучив огромную, но не систематизированную эрмитажную коллекцию, «ленинградский Д'Артаньян» в одночасье стал специалистом номер один в своей области.

Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа с 1992 года: «Он был, конечно, блестящий специалист. Оружие – это романтично, но изучение его требует много сил и времени. Нужно знать две вещи: как все это работает и как это вписывается в историко-культурный контекст. Так что изучение оружия требует громаднейшей эрудиции и очень цепкого мозга и взгляда».

Леонид Ильич Тарасюк

Профессиональная карьера Тарасюка в 1950-е годы – парадокс. В Эрмитаже он – скромный МНС, младший научный сотрудник, это низшая каста в советской академической иерархии. В то же время Леонид Тарасюк – первый советский ученый, избранный в действительные члены Туринской Академии Марчиано, объединяющей крупнейших специалистов по изучению старинного оружия. Членом этого элитного клуба был потомок герцогов Лотарингских генерал де Голль.

Арсений Березин, кандидат физико-математических наук: «Де Голль вступил в переписку с новым членом академии Тарасюком, и эта переписка продолжалась вплоть до 1960-х годов. Они переписывались, переписывались – сначала младший сотрудник Эрмитажа Тарасюк и генерал де Голль, а потом переписывались уже куратор старинного оружия Ленинградского Эрмитажа, доктор, академик Тарасюк, с президентом Франции Шарлем де Голлем».

Профессионально занимался Тарасюк зажигательными механизмами пистолетов времен царя Алексея Михайловича, отца Петра Великого. Но хранил он в своем хранилище все: и мечи, и щиты, и шлемы, и арбалеты, и сабли дамасские. Золотая страна мальчишеской мечты.

Сергей Белецкий, доктор исторических наук: «Тарасюк приходил в мушкетерском плаще, в широкополой шляпе с перьями, причем из-под нее торчали, естественно, нормальные цивильные брюки, обычные ботинки. Под мышкой у него несколько шпаг, кинжалы, и читал он нам, пацанам, лекцию под названием “Как и чем Д'Артаньян убивал своих противников”».

Юрий Ефимов, хранитель отдела оружия Государственного Эрмитажа: «Мы, мальчишки, работая в хозяйственной части, конечно, стремились к нему попасть, надеть доспехи, взять в руки меч, а я еще слушал спецкурс у него. Он все нам разрешал».

В Эрмитаже Тарасюк – фигура легендарная. Гений эпатажа с каким-то невероятным мушкетерским чувством юмора. Одну из молодых сотрудниц он убедил в необходимости заспиртовать скончавшегося сотрудника музея – на память потомкам.

Любовь Фаинсон, кандидат искусствоведения: «Я была бестолковой и доверчивой. Ничего не поделаешь, я еще плоховато соображала и стала ходить от должности к должности, объясняя – нужен спирт, чтобы заспиртовать заведующего отделением графики Евгения Григорьевича Лисенкова».

Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа с 1992 года: «Одно из последних моих воспоминаний о Тарасюке – как он стреляет из пушек на юбилее моего отца. Он рассказывал, как он, якобы, давал указания пулеметчикам, которые сидели на 3-м этаже во время парадов. Я думаю, что никаких пулеметчиков во время парадов на крыше Зимнего дворца не было, хотя рассказ его казался очень правдоподобным».

Утром 1 апреля 1956 года Эрмитаж облетело трагическое известие – скончался хранитель Рыцарского зала, выдающийся знаток средневекового западного оружия Леонид Ильич Тарасюк.

Любовь Фаинсон, кандидат искусствоведения: «В малом подъезде есть щит с объявлениями. Если, не дай бог, кто-то уходил из жизни, то именно там был портрет в траурной рамке. Однажды Леня повесил свой портрет и написал, что он скоропостижно скончался после автокатастрофы. А рассчитано было на то, что я приду рано и начну собирать деньги на похороны. А тут он живой и явится и денежки мы совместно прокутим».

Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа с 1992 года: «Это был стиль, который и шокирует, и нравится всем».

Шутки Тарасюка – всегда на грани фола. В стенах Эрмитажа со временем к ним привыкли, но Ленинград – это не только Дворцовая площадь. Когда генеральным секретарем партии был избран Леонид Ильич Брежнев, полный тезка «ленинградского Д'Артаньяна», эксцентричный хранитель не выдержал и вышел в народ. Теперь ареной для его розыгрышей стал весь город.