That will never work. История создания Netflix, рассказанная ее основателем - Марк Рэндольф
Я рассмеялся. Но она была права. Все действительно изменилось. Первоначальная команда из восьми человек теперь насчитывала сотни. Наше IPO мгновенно принесло компании почти 80 миллионов долларов. Прошли те дни, когда я звонил Стиву Кану или моей матери ради 25 000 долларов. Первоначальные инвестиции моей матери выросли почти в сто раз. На эти деньги она купила квартиру в Верхнем Ист-Сайде.
Но ушли и пестрые дни аутсайдера. Я скучал по ним.
Я скучал по поздним ночам и ранним утрам, по садовым стульям и карточным столам. Я скучал по ощущению, что вся команда на палубе, и ожиданию, что каждый день нужно будет работать над проблемой, которая не была строго привязана к должностной инструкции.
Я почувствовал это снова во время нашего с Митчем пребывания в Лас-Вегасе. Мы совершили прорыв. В течение трех месяцев жили вместе в кондоминиуме в Саммерлине, сообществе к западу от Вегаса, недалеко от каньона Ред-Рок. Мы установили прототип ларька в супермаркете Смита в нескольких кварталах от кондоминиума, предлагая мгновенную аренду для абонентов Netflix.
Мы построили миниатюрный магазин внутри супермаркета. На фрезерном станке в Санта-Крус Митч сделал вывеску «Netflix express» из доски для серфинга. Мы не проверяли, может ли работать компьютерный ларек, – мы проверяли, как клиенты будут его использовать. Будут ли они выбирать фильмы? Приносить диски обратно? Просто добавлять к очереди?
В то лето мы много времени проводили в супермаркете, обычно по ночам. Мы наблюдали, как официантки, крупье и стриптизерши пытаются воспользоваться нашим псевдо-ларьком. Мы бродили по проходам с планшетами и интересовались, как они относятся к возможности вернуться и взять напрокат фильмы. Если они не были клиентами Netflix, мы пытались убедить их зарегистрироваться, – и если они не хотели, то мы слушали, почему.
Мы многое узнали. Идея ларька нравилась людям.
Мне было грустно, когда три месяца в Неваде закончились. Я привык кататься на горных велосипедах в предрассветные часы, совершать вечерние прогулки с Митчем или просто сидеть днем у заброшенного бассейна кондоминиума, разговаривая о бизнесе и жизни. Митч был рад показать Риду наши находки. Он думал, что тесты доказали, что ларьки могут быть промежуточным решением нашей проблемы, – когда однодневная доставка не была достаточно быстрой.
Но когда мы вернулись в Калифорнию, Рид не согласился.
«Это дорого, – сказал он. Как только вы начинаете заниматься ларьками, вы переходите в материальный бизнес. Вам нужно нанять и обеспечить целую армию людей по всей стране, чтобы заниматься киоском. Это хорошая идея, но лучше сосредоточить наше внимание на основном бизнесе».
«Принцип Канады», – сказал я. Рид кивнул.
Это великий принцип. Но он оставил меня без работы. Ларьки были бесполезны. Это означало, что я оформляю выходное пособие.
Митч, со своей стороны, использовал результаты наших трех месяцев в Вегасе, чтобы основать еще одну маленькую компанию. Возможно, вы о ней слышали. Она называется Redbox[114].
Итак, вот он я, сижу на сцене Театра Лос-Гатос, глядя на море лиц в свой последний рабочий день.
Рядом Лоррейн. Как и Логан, он одет в блейзер и мокасины времен IPO. Морган пыталась удержать Хантера, – ему уже исполнилось пять лет, и он стал гораздо подвижнее, – от того, чтобы снять ботинки и швырнуть их в публику. Ей это не удалось.
«Это какое-то безумие, не так ли? – сказал я Лоррейн, когда Рид подошел к микрофону. – В смысле, наша жизнь в течение последних семи лет». «Я слышала, почта набирает людей, – ответила Лоррейн с улыбкой. – Им нужен парень неподалеку от Миссулы. Ты в игре?»
Я подавил смешок, когда Рид прочистил горло и начал свою речь. Она была в его истинной манере, лаконичной. Но еще искренней и настоящей. Он коротко изложил историю всей компании, подчеркнув мою роль в первые дни. Он красноречиво говорил о наших рабочих отношениях и о том, как они развивались с течением времени. В заключение он поблагодарил меня и пригласил на сцену нескольких моих коллег.
Последовала целая череда речей, самым главным в которых был прощальный лимерик[115]. В тот вечер лимерики были длинные, неумело рифмованные и грубые. Мне пришлось пару раз заткнуть уши Логану. Но я смеялся до слез.
Наконец настала моя очередь. Я говорил о том, как много значили для меня компания и команда. Как мне повезло быть частью чего-то, что действительно меняло мир. Я поблагодарил своих коллег, Рида и всех в этом зале. А потом я закончил свою речь стихотворением. Это была единственная заготовленная заранее часть моей речи. Развернув бумагу и прочистив горло, я начал:
Я сегодня слегка удивился
Это что за бардак тут случился
Ожидал от вас тосты
А в меня летят кости?
Что ж, и я буду так веселиться.
Я продолжил, высмеивая многих коллег, большинство которых уже прочли лимерики обо мне. Потом я перешел к Риду.
А вот Рид, парень непобедимый,
Собирает он баксы активно.
Но кино он просрочил
Аполлон? Вас морочат!
Он порнуху смотрел днем и ночью!
Толпа ревела. Я посмотрел на Рида, который смеялся и качал головой.
Оставалась только одна строфа. Я нашел в зале Пэтти Мак-Корд и подмигнул ей. Затем я сделал паузу, в последний раз оглядев собравшихся друзей и коллег, и улыбнулся.
Вот и Пэтти: шипит и плюется
Из-за постера все не уймется
Из-за слова «мошонка»
Отберет работенку
Но облом: сам ушел я, сестренка!
Подождите, – история на этом не заканчивается. Вы, наверное, уже привыкли это читать. Но это правда, – потому что история Netflix, конечно, далека от завершения.
Рид по-прежнему на своем месте, все еще генеральный директор и председатель. В отличие от меня, он не только феноменальный гендиректор на этапе становления компании, – он так же хорош (или лучше) в качестве генерального директора на поздних этапах. Он довел компанию до высот, о которых я мог только мечтать. Мы все еще добрые друзья. Он говорит мне, что иногда получает сердитые письма от людей, которых подрезал кто-то с надписью Netflix на номере. Они полагают, что это мог быть только он.
Кристина основала спортивную компанию под названием Poletential, которая
