Александр Карелин - Афганская война глазами военного хирурга

Сергея он нашел возле одного из «Васильков». Он совершенно не удивился вопросам, даже обрадовался возможности показать свои знания. Дал указания расчету и отошел в сторонку. Доктор послушно пошел за ним.

— Сейчас еще подкорректируем, и снова будем стрелять. Грозится прийти сам полковник их Кабула, Трубинер, вроде его фамилия. Подождем его. Пока можно перекурить. — Они закурили. — А что касается твоих вопросов. Молодец, в самую суть смотришь. При выстреле уши, конечно, рекомендуется зажимать. Можно и затычками пользоваться. Это не проблема. И со второй проблемой тоже справились. Действительно, случаи бывали, когда происходил подрыв двух мин в стволе, возникала куча разных осколков, и весь расчет погибал, а иногда и все, кто был рядом. Но придумали оригинальное приспособление: сейчас на дульном срезе минометов на резьбе закрепляется устройство, называемое «предохранитель от двойного заряжания», который выглядит в виде цилиндра с прорезями, где установлена на оси так называемая «лопатка», которая при наличии в стволе миномета мины, перекрывает ствол так, что вторую мину опустить невозможно. Когда мина вылетает, «лопатка» поднимается и дает опустить следующую мину в ствол. Этот предохранитель и устанавливают для того, чтобы не опустить вторую мину на первую. Хотя в руководстве службы, помнится, написано, что предохранитель от двойного заряжания практически не оказывает влияния на стрельбу, тем не менее, перед стрельбой надо обязательно проверить его работу. Если он неправильно работает, можно получить неприятности. Ладно, по местам. Вон полковник идет.

Старший лейтенант побежал на доклад проверяющему, а Невский подошел поближе к полюбившемуся уже «Васильку».

Вскоре стрельба возобновилась. «Фигура без шеи» вместе с командиром батареи стала обходить все стреляющие расчеты. Даже издали было видно недовольное лицо полковника. По долетающим обрывкам фраз Невский понял, что требуется увеличить скорострельность. Мины еще зачастили.

Среди шума и грохота врач не сразу расслышал, что его зовет санитарный инструктор Фадис. Когда он успел здесь появиться — было не ясно. Только подставив ухо, старший лейтенант расслышал, что его вызывает командир батальона, срочно требуется уточнить списки раненых. Последний раз, бросив взгляд на минометчиков, Александр быстро пошел вдоль дувала. Но решил еще раз взглянуть на боевую работу минометчиков и оглянулся. Глаз зафиксировал «исходное положение тел»: в десятке метров от него стоял полковник и командир батареи Монастырлы, минометный расчет «Подноса» работал слаженно, длинный дувал полукругом окружал этот участок земли, сзади метрах в двух от него шел Фадис, другие минометы и «Васильки» исправно посылали свои «подарки» в сторону мятежного кишлака. А потом случилось не объяснимое. Время практически остановилось. Все дальнейшие события происходили, словно на замедленных кадрах кинохроники. Причем сразу наступила абсолютная тишина…

Изменения начали происходить с самим минометом БМ — 2Б14: ствол миномета, эта гладкоствольная труба, стал разбухать, увеличиваться в размерах; затем из центральной его части начало вырываться пламя. Одновременно с этим двунога-лафет стала подниматься на воздух. Между тем труба разлетелась на крупные части, а оттуда, словно наконец-то вырвавшись на волю, ударил ливень осколков. Он обрушился на лица, на руки, на шеи людей, калеча и убивая всех без разбора. Одновременно с этим Невский увидел, что идущий следом санитарный инструктор в прыжке бросился всем корпусом на врача, а ему вдогонку уже летела часть двуноги, этого металлического штыря. Штырь летел быстрее Фадиса, настигая его, он пронзил грудную клетку со спины. От удара о грудь старший лейтенант стал падать навзничь; пытаясь удержаться, он обхватил тело Ахадуллаева. Они так и упали, обнимая друг друга. Невский сильно ударился затылком о крупный камень, из глаз «посыпались разноцветные искры», но одновременно с этим «включился звук»: грохот нарастал, равномерный, как шум огромного водопада.

Не остался без изменений и проходивший рядом дувал — он стал вспучиваться, по нему побежали трещины, а вскоре стена начала разлетаться на куски. Казалось, огромная масса желтоватой каменистой глины стала мягче пластилина, она «послушно соглашалась» с таким обращением с собой. А невидимый гигантский «творец» задумал вылепить нечто иное, полностью отличающееся от прежнего мира. И этот новый мир назывался ХАОС.

Грохот разрушения пронзили крики. Люди бежали. В панике иные бросались навстречу гибели, в этот клокочущий «котел», в котором продолжались взрывы. Пыльное облако затмило лучи солнца. Кровь и камень смешались в едином водовороте. Кровь запятнала уцелевшие участки дувала. Кровавый туман висел в воздухе. Кровь брызгала из десятков тел раздавленных или сокрушенных. Кровь обильно текла из пробитой грудной клетки Ахадуллаева на лицо и грудь Невского. С невероятной трудностью врач смог выбраться из-под тела погибшего санитарного инструктора. Он с трудом поднялся на ослабевшие враз ноги, руками стал нащупывать путь. В пыльной тьме не различить было собственной ладони.

Невский побрел без всякой цели, просто чтобы не стоять на месте. Он то и дело спотыкался о тела упавших, чьи-то руки цеплялись за его одежду, раненые молили о помощи. В глазах его ослепительно сверкали красные, синие, зеленые, желтые огоньки. Нестерпимо болела голова, тошнило. После рвоты стало полегче. Из облака пыли вынырнул молодой солдат, его куртка «хэбэ» спереди была выпачкана рвотой, он бормотал что-то нечленораздельное, а из его ушей обильно текла кровь. Они не обратили друг на друга никакого внимания и вскоре «растворились» друг для друга в облаке пыли.

Задыхающийся от недостатка кислорода, выгоревшего в очаге взрыва и пожара, весь покрытый красно-желтой густой пылью вперемежку с кровью, Невский остановился, пытаясь восстановить дыхание и отогнать подступающее безумие. Вся площадка перед ним лежала в руинах. Обезумевший мир то скрывался во тьме, то озарялся ослепительным светом, когда тучи на мгновение рассеивались. Тьма. Свет. Бесконечный рокот грома. Он снова двинулся на ощупь. Оторванная рука сжимает спусковой крючок автомата, и оружие продолжает посылать в пыльное облако длинную очередь. Пыль немного рассеялась. Тут его взгляд вырвал из полутьмы знакомое лицо. Полковник из Кабула. Он был весь засыпан обломками дувала, была видна лишь голова, покрытая толстым слоем пыли. Темные волосы офицера теперь казались белыми. Невский без всяких мыслей наклонился, протянул руку и ухватил Трубинера за волосы. Снова тьма. Александр вслепую намотал побольше волос на руку, дернул. Облако пыли поднялось кверху, позволяя увидеть… Голова полковника висела в его руке. Тело исчезло. Из разорванной шеи макаронинами свисали красные трубки. На миг старший лейтенант застыл, уставившись в мертвенное лицо, освобожденное от пыли. Казалось, что за окровавленными губами еще двигается язык, словно отрубленная осколком голова пытается заговорить. Невский выронил ее и бросился прочь, спотыкаясь на каждом шагу. Впереди показался дневной свет.