Валентин Рунов - Легендарный Корнилов. «Не человек, а стихия»

К 27 марта на правом берегу Кубани к коннице Эрдели присоединилась 2-я бригада. 1-я бригада имела реальную возможность к этому времени прибыть в Елисаветинскую. Но в случае наступления красных в тыл армии от аула Панахес обозу грозила опасность. Поэтому Корнилов оставил для его прикрытия треть своих лучших сил. Опасения за тылы, за жизнь раненых и больных взяли верх.

В течение трех суток на пароме и десятке рыбачьих гребных лодок армия была переправлена на левый берег Кубани (не менее девяти тысяч человек, до четырех тысяч лошадей и шестисот повозок). Переправа проходила вне огневого воздействия со стороны противника. Лишь 27 марта небольшой отряд красногвардейцев попытался атаковать Елисаветинскую, открыв артиллерийский огонь по станице. Сторожевое охранение корниловского полка было потеснено. Неженцев постепенно ввел в бой весь свой полк. Во второй половине дня перешла в наступление бригада Богаевского. Красноармейцы не выдержали атаки и стали отходить. Они остановились на линии близлежащих хуторов, в трех верстах от города.

Легкость, с которой была отражена атака противника, доходившие сведения о панике в Екатеринодаре, о начинающейся будто бы эвакуации и вместе с тем о подходящих спешно подкреплениях – все это побудило Корнилова поспешить с реализацией плана наступления на город. Численность революционных полков и отрядов составляла в нем, как выяснилось впоследствии, почти двадцать тысяч бойцов. К полудню следующего дня, после тяжелого боя, бригада под командованием Богаевского отбросила красноармейцев с линии хуторов.

Екатеринодар

Штаб армии переместился на ферму Екатеринодарского сельскохозяйственного общества, расположенную на высоком отвесном берегу Кубани. Был ясный солнечный день. С возвышенности Корнилову открылась панорама Екатеринодара. Были отчетливо видны контуры домов, предместий, кладбище и Черноморский вокзал. Перед ними находились две-три линии окопов, занятых красноармейцами.

Было известно, что Екатеринодар после ухода добровольцев переживал тяжелые времена. 1 марта в город вошли «красные» войска Сорокина, и там начались неслыханные бесчинства, грабежи и расстрелы. Каждый военный начальник, каждый отдельный красногвардеец имел власть над жизнью «кадет и буржуев». Все тюрьмы, казармы, общественные здания были переполнены арестованными, заподозренными «в сочувствии кадетам». В каждой воинской части действовал свой «военно-революционный суд», выносивший смертные приговоры, которые, как правило, приводились в исполнение немедленно.

Под вечер генерал Корнилов получил донесение, что войска правого крыла под командованием полковника Писарева (Партизанский полк, пластуны и подошедший батальон кубанского стрелкового полка) овладели предместьем города с кожевенным заводом. Не поступало сведений от Эрдели. Это вызывало определенную тревогу. Но в целом настроение было приподнятое. Никто не сомневался в том, что Екатеринодар падет. Корнилов хотел уже перейти на ночлег в предместье. Ему делать это отсоветовали. Работники штаба разместились на ферме в единственном маленьком домике, имевшем четыре комнаты, кажд ая площадью не более шести квадратных метров.

На рассвете их разбудили разрывы артиллерийских снарядов. Месторасположение штаба было выбрано неудачно. Роща и постройки с белыми стенами в открытом поле, в центре расположения отряда, были превосходной мишенью для артиллерии противоборствующей стороны. Начальник штаба Романовский предложил командующему переместить командный пункт в более безопасное место. Но Корнилов не принял это предложение, он пренебрегал опасностью и штаб остался на прежнем месте, приступив к уточнению данных об обстановке.

Оказалось, что войска под командованием Писарева и Неженцева не смогли развить достигнутый успех. Лишь у Эрдели дела шли более или менее успешно. Конница заняла северное предместье Екатеринодара, пересекла железную дорогу и направилась к большой и многолюдной станице Пашковской, враждебно настроенной к советской власти. Возможное восстание в ближайшем тылу Екатеринодарского гарнизона (в десяти верстах к востоку от города) сулило благоприятные перспективы.

Корнилов принял решение начать штурм в 18 часов 30 минут, добившись тем самым внезапности наступления. Первыми атаковали противника подразделения Кубанского полка. Когда известие об этом дошло до левого фланга, Неженцев отдал приказ начать наступление. С кургана он видел, как цепь поднялась и опять залегла. Пришла пора пустить в дело «последний резерв». Неженцев сошел с холма, перебежал овраг, личным примером поднял цепи и вдруг упал. Пуля ударила в голову. Поднялся, сделал несколько шагов и вновь упал, сраженный наповал второй пулей. В бою был ранен и помощник Неженцева полковник Индейкин, убит командир Партизанского батальона капитан Курочкин.

На похоронах М. О. Неженцева.

Перемешанные цепи корниловцев и елисаветинских казаков отошли. К роковому холму подходил последний резерв – 2-й батальон, переброшенный с правого фланга. Генерал Казанович с перевязанной рукой, превозмогая боль, повел его в атаку. Под плотным огнем, увлекая с собой елисаветинцев, он опрокинул передовые цепи красноармейцев и уже в темноте, преследуя отходящего противника, приблизился к городу. К этому времени бригада Маркова закрепилась в районе артиллерийских казарм, Корниловский полк занял прежнее положение, конница Эрдели отошла к северному предместью Екатеринодара.

Корнилов очень тяжело переживал известие о гибели Неженцева. Стал угрюм и задумчив. Днем следующего дня к штабу на повозке подвезли тело Неженцева. Корнилов склонился над ним. Долго с глубокой тоской смотрел в лицо. Потом перекрестил и поцеловал его, прощаясь, как с любимым сыном.

30 марта генерал Корнилов собрал военный совет – впервые после Ольгинской. На этот шаг его побудило не столько желание выслушать мнения начальников относительно плана военных действий, сколько надежда вселить в них убеждение в необходимости решительного штурма Екатеринодара. В тесной комнатке Корнилова собрались генералы Алексеев, Романовский, Марков, Богаевский, Деникин, кубанский атаман полковник Филимонов. В ходе обмена мнениями выяснилось, что армия уже потеряла около тысячи убитыми и ранеными. Части перемешаны, до крайности утомлены физически и морально. Офицерский полк еще сохранился. Кубанский стрелковый сильно потрепан, из Партизанского полка осталось не более трехсот штыков. Еще меньше осталось людей в Корниловском полку, в командование которым вступил полковник Кутепов. Часть казаков расходилась по станицам. Снарядов и патронов мало. Число раненых в лазарете перевалило за полторы тысячи человек.