Сергей Михеенков - Взвод, приготовиться к атаке!.. Лейтенанты Великой Отечественной. 1941-1945
Когда лежишь под обстрелом и он затягивается, как в данном случае, начинаешь обвыкать, осваиваться и в такой обстановке. И я стал прислушиваться. Иногда, улучая момент, высовывался из окопа и быстро окидывал взглядом местность. Вскоре огонь стал смещаться восточнее, на окраину села Киш-Веленце. Там занимала оборону третья рота старшего лейтенанта Моисеева.
«Чемоданы» с воем проносились на правый фланг батальона и рвались там, а по нашим позициям уже заработали пулеметы. Мы молчали. Я передал по цепи:
– Без приказа огонь не открывать! Из окопов не высовываться! Вести наблюдение только наблюдателям! Приготовить оружие!
Противнику нужно было понять, в какой степени эффективным оказалась их артподготовка. Подавлены ли пулеметные расчеты? Не покинула ли пехота вообще свои окопы? Мы знали, что сейчас нашу полосу обороны обшаривают бинокли артиллерийских корректировщиков. Стоит какому-нибудь слабонервному пулеметчику дать очередь, как его окоп тут же будет смешан с землей серией взрывов тяжелых снарядов. Они ждали, когда мы ответим. Мы тоже ждали. Я представил, как томится в ожидании на своем укромном НП немецкий корректировщик. Надо было его перехитрить, одолеть своим терпением.
Вскоре затихло и на правом фланге. Стало тихо-тихо. Наша артиллерия тоже молчала. Сюжет, задуманный противником, прервался. Ничего они не обнаружили. Ничего мы им не показали. Время не пришло.
11 декабря, утром, только-только рассвело, немцы возобновили артиллерийский обстрел. Теперь снаряды рвались еще кучнее. В основном это были фугасно-осколочные. Они делали глубокие воронки и сильную взрывную волну. Воронки для пехоты – дело хорошее. Поэтому, когда мы выглянули из своих ячеек и увидели, сколько немец нам нарыл вокруг окопов, даже порадовались.
На этот раз обстрелом дело не кончилось. Вскоре мы увидели их танки. Они неожиданно появились перед левым флангом нашего взвода. Я насчитал девять «коробочек». Четыре из них на скорости пронеслись по шоссейной дороге на поселок Гардонь. Другая группа, пять машин, сосредоточилась за домами и сараями перед балкой. Теперь только эта балка разделяла нас.
Стрелять по танкам нам было не из чего. И мы только наблюдали за их маневрами. Пехоты пока не видать. Мы сидели без дела. Было интересно, что будет дальше. Пропустят первую четверку танков на Гардонь наши артиллеристы или остановят?
И вот ударили наши противотанковые пушки. Танки сразу отреагировали. Развернули башни и ответили огнем. Передний танк остановился. По нему несколько раз чиркнуло будто сваркой.
– Ага, одного подбили! – закричали мои автоматчики.
Но немцы не бросили свой танк. Подцепили тросом и потащили назад. Так, пятясь и отстреливаясь, они, все четыре, и уползли за дома. Это были «Пантеры» и длинноствольные Т-VI.
Все, первая атака отбита. Позади послышались моторы – тягачи перетаскивали ПТО на запасные позиции. Снова застучали кувалды по металлическим клиньям. Орудия противотанкового дивизиона сменили свои огневые.
День прошел тихо. Начало темнеть. И тут вторая группа танков начала выходить к балке. Танки подошли к ручью, дали несколько прицельных очередей по нашим окопам. Но мы знали, что ручей для них непроходим. Танки постояли возле ручья, постреляли из пулеметов и начали пятиться.
Наступила ночь. Ночью я обошел каждое отделение. Приказал приготовить противотанковые гранаты. Пулеметчикам приказал пристрелять все броды внизу и не спать. Открывать огонь на каждый звук.
– Не дай бог, они наведут переправу. Перед нашим взводом самое удобное для этого место, – говорил я своим солдатам.
Все понимали, к чему идет дело. Приготовили гранаты. Противотанковые. Их было немного. Каждую из них я распределял сам. Не все умели метать их.
На корпус гранаты РПГ-43 навинчивалась ручка с планкой и чекой. Со дна в гранату вставлялся взрыватель ударного действия. Когда перед броском выдергиваешь чеку, планка прижимается к ручке, а затем, когда бросаешь, планка отделяется. Все, заряд переведен на боевой взвод. Граната в полете, встретив любую, даже незначительную преграду, мгновенно взрывается. Взмах руки во время броска должен быть свободным, и – никаких помех. Нельзя допустить прикосновения поставленной на боевой взвод гранаты к земле, к траве, к кустам, к одежде, к телу. Мгновенно последует взрыв.
Летом перед наступлением мы прошли обкатку нашими танками Т-34. Но обкатка есть обкатка. «Тридцатьчетверка» в нас не палила с руки и из пулеметов. За ней не шла немецкая и венгерская пехота. Я переползал из окопа в окоп и напоминал автоматчикам одно и то же: если немецкий танк выйдет на окоп, ни в коем случае не выскакивать – срежет из пулемета, сидеть и ждать, когда он пройдет дальше и откроет свою моторную часть. Гранату ставить на боевой взвод только после того, как танк пройдет через линию окопов.
Ночью ракетами немцы освещали нашу оборону и участок шоссе, который примыкал к нашей обороне и находился в зоне ответственности автоматного взвода.
На рассвете на той стороне снова взревели моторы. Мы замерли. Я видел, как Петр Маркович несколько раз торопливо оглянулся на свою РПГ-43.
– Что там? – спросил он немного погодя, хотя, как мне показалось, и сам уже прекрасно понял, что там происходит. Просто, когда случается то, чего очень желаешь, требуется чье-то постороннее подтверждение, что это действительно произошло.
– Отходят, Петр Маркович, – сказал я своему связному. – Побоялись, я думаю, твоей гранаты.
– То-то же, – засмеялся Петр Маркович.
Они отводили свои танки к перекрестку шоссейной и железной дорог. Что они там делали, что готовили, мы пока не знали. Возможно, дозаправлялись, готовились к бою. Не верилось нам, что так просто они ушли с фронта нашего взвода. Позже, от пленных танкистов, мы узнали, что перед нами были танки 1-й танковой дивизии вермахта.
День мы провели в относительном спокойствии. Ночь тоже прошла тихо. К ручью они не совались. Знали, что мы открываем огонь на каждый шорох. Так что возле ручья они не появлялись и не шуршали.
12 декабря, примерно в 10.00, прибыл связной с приказом от командира роты: атаковать немецкую оборону по фронту и помочь третьей стрелковой роте овладеть населенным пунктом Киш-Веленце. Приказ связной доставил в письменной форме. На листке в клеточку, вырванном из блокнота, старший лейтенант Макаров своим каллиграфическим почерком кратко и по-армейски односложно изложил задачу и расписался. Я прочитал приказ и отвернулся в угол окопа. Некоторое время молча сидел так. И связной, и Петр Маркович все понимали. А я сразу вспомнил бой на Днестровском плацдарме, приказ полкового комсорга…
Того комсорга из штаба полка я больше никогда не встречал. Куда-нибудь перевели. Подполковник Панченко сплавил, видать, того щеголя подальше от себя. Настоящий солдат не будет себя окружать такими помощниками. А подполковник Панченко был настоящим солдатом. Офицером, как тогда говорили, во славу оружия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});