Николай Штучкин - Над горящей землей

Замысел Чекина оправдался. Напоровшись на огненный смерч шестерки штурмовиков, фашисты не выдержали, бросились в сторону. Но не ушли. Развернувшись, приближаются к группе слева. Пока не атакуют, идут параллельным курсом, остерегаясь наших истребителей. Запасшись скоростью, эшелонируясь по высоте, они носятся "змейкой" сзади разведчика.

- Приготовиться к бою! - командует Чекин.

Это значит - к защите разведчика. По этой команде, не переставая следить за воздухом - может появиться еще одна, а то и две группы истребителей, - надо приготовиться к отражению атаки тех, что идут слева. Так понимает Тамара. Но разведчик немного отстал от своих защитников, вернее, "илы" ушли немного вперед. Ушли из тактических соображений - чтобы первым встречать зенитный огонь. А теперь надо его подождать, подпустить разведчика на дистанцию сто - сто пятьдесят метров, взять его под защитный огонь воздушных стрелков. Будто услышав Тамару, Чекин командует:

- Прибрать обороты мотора!

Фашисты переходят в атаку. Атакуют одновременно: первое звено штурмовиков, второе - разведчиков, третье - истребителей. "Схема атаки классическая, - думает Тамара, - как на картинке". Но только просчитались фашисты, распылили силы.

- Спокойнее, Шура!- подбадривает Тамара стрелка.- Бей точнее, не торопись.

Тамара слышит рокот оружия, видит трассы огня свои и чужие, чувствует запах сгоревшего пороха. Привычная картина боя.

- Командир! Один готов! Наши истребители сбили.

Отбитые дружным огнем, фашисты выходят из атаки. Хорошо видно: в третьем звене одного не хватает. Тамара смотрит вниз, там, резко выделяясь на фоне земли, плывет белый купол парашюта.

- Задание выполнил! - передает разведчик.- Беру курс на свою территорию.

Пришло время - и вот Тамара летит на разведку сама. В этом полете ей надо детально обследовать один из объектов, по которому будет действовать полк. Надо посмотреть, как расположены части противника, его техника, артиллерийские и зенитные позиции.

Под крыло уходят лесные массивы, поля, дороги. Уже позади линия фронта. Переднюю полусферу Тамара охраняет сама: на случай встречи с истребителями противника у нее четыре ствола: две пушки и два крупнокалиберных пулемета. Заднюю полусферу защищает воздушный стрелок Мукосеева, ее надежный товарищ. Но что она может сделать против зениток?

Когда Тамара вышла на цель, замаскированные зенитки ударили во всю свою мощь. Тамара долго металась в этом черно-багровом аду. Хотелось бросить машину в пике, потерять высоту, скрыться на фоне лесного массива, но она не могла этого сделать, не имела права. Ей надо было заметить, откуда били фашисты, где располагались орудия, зенитно-пулеметные точки.

Непрерывно маневрируя, уклоняясь от огненных трасс, она отыскивала изрыгающие огонь орудия, направляла на них свой самолет, посылала смертоносный груз. Изредка напоминала стрелку Мукосеевой: "Следи, Шура, за воздухом"... Напоминала не потому, что стрелок может об этом забыть, а чтобы среди непрерывного гула разрывов снарядов услышать звонкий девичий голос: "Слежу, командир!" Голос боевой подруги, живой человеческий голос успокаивал, вселял уверенность, придавал силы. Быстро, навскидку прицеливаясь, Тамара бросала бомбы, посылала к земле эрэсы, поливала врага пушечно-пулеметным огнем.

Хлестко, гулко, оглушающе разорвался снаряд. Полыхнул нестерпимо яркий огненный взрыв рядом с машиной, осколками ударил по крыльям и фюзеляжу, мелким крошевом бронестекла осыпался на голову, плечи и руки. Тугая волна жаркого воздуха пахнула в кабину, опалила лицо. Откуда-то, как под давлением, брызнуло масло - горячее, с терпким запахом. Сразу стало трудно дышать. Сильным движением ног и руки Тамара вырвала машину из крена, мельком посмотрела на компас, определила: линия фронта впереди и немного правее.

Прикинула время полета. Оно было не очень большим, и это слегка успокоило, вселило надежду дотянуть до своей территории. А там не страшно, там своя земля, свои люди, можно и приземлиться, если возникнет необходимость. В крайнем случае выброситься с парашютом.

"Нет, не дотянем", - содрогаясь от нового мощного разрыва, подумала Тамара.

Самолет резко пошел на крыло. И опять Тамара упредила его попытку упасть, опять помогла ему выправиться, встать в горизонтальный полет.

"Нет, все-таки не дойдем"... Липкий, противный холодок ползет по спине, сжимает нервы в комок. "А может..." И Тамара с надеждой глядит на приборы. Но напрасно: стрелка температуры масла подходит к красной черте, скоро начнутся перебои в работе мотора. Потом он станет совсем, заклинится, сгорит, как говорят летчики, и экипажу останется только одно - прыгать или садиться вынужденно там, где застанет беда.

Немного прибрав обороты мотора, Тамара идет со снижением. С небольшим, почти незаметным. Чтобы меньше терять высоту и в то же время уменьшить нагрузку на двигатель. Чтобы он подольше протянул. "Шура, смотри за воздухом". Самое неприятное, если в эти последние минуты жизни мотора налетят истребители. Подбитый, обреченный штурмовик для фашистов легкая добыча,

"А как же разведка? - внезапно мелькает мысль.- Ее результаты? Доклад на командный пункт?" Оказавшись в беде, Тамара чуть не забыла самое главное: сообщить результаты разведки, предупредить товарищей о том, как защищен объект, какова плотность огня зениток, где они расположены. Летчица жмет на кнопку радиосвязи, торопливо передает самое нужное, необходимое.

Наконец мотор стал, заклинился. Наступила непривычная тягостная тишина.

Тамара глядит вперед. Под крыло уходит дорога, сгоревшая деревенька, поле, изрытое снарядами. Прозмеилась речушка. Мелькают окопы. Чьи? Наши или еще немецкие?..

Чем ниже летит самолет, тем быстрее бежит земля. Уже несется стремглав. С калейдоскопической быстротой мелькают лощины, балки, черные плешины на траве - следы огня. Снова окопы, ходы сообщений. Чьи? Разберись попробуй. Земля бросается под самолет.

- Шура! Держись!..

Стрелок Мукосеева - опытный воин, но предупредить все равно надо. Ее внимание приковано к воздуху, к задней полусфере, откуда обычно и появляются фашистские истребители. К тому же сидит она против хода машины, и в момент приземления она должна за что-то держаться. Иначе можно удариться головой о стенку кабины.

- Держусь! - кричит Мукосеева.

Самолет приземлился, пополз, с грохотом роя землю винтом, радиатором. Но вот зацепился за что-то крылом, развернулся и затих. Свежий, чуть влажный ветер обдувает лицо, проникает под комбинезон, приятно холодит разгоряченное тело. Тамара молчит, чутко прислушиваясь к тишине, к обстановке. В тишину врываются звуки выстрелов. Стреляют невдалеке, слева и справа.