Эжен Сизек - Нерон

Глава VIII. Религия, культура и стиль жизни

Нерон пытался формировать новый менталитет, основанный на своеобразных ценностях, откуда исходила новая аморальная социо-культурная система. Несмотря на некоторые успехи временного характера, Нерону не удалось добиться своего. Нужно было дождаться конца века, чтобы увидеть, как изменится менталитет. Его действия не содержали революционного характера по отношению к старой системе ценностей.

На деле все вращалось вокруг концепции достоинства личности, дисциплины и относительной свободы. При жизни императора все это существовало лишь в латентном состоянии, особенно в кругах Тразеи, Сенеки и даже Музония. Однако во время правления Нерона противостояние между старым и новым особенно проявилось в религиозной и культурной сферах. [373]

Нерон и религия

Светоний рассказывает, что Нерон презирал любую религию. Утверждение явно преувеличено. Император действительно не был религиозным, и его аморальность, культ агона и роскоши были несовместимы с религиозными чувствами, искренними и длительными. Это, впрочем, не мешало ему проводить определенную религиозную политику.

Нерон своей политической целью считал прославление императорского культа. В провинции и на Востоке царил культ различных усопших императоров и правящего цезаря. Титулы «Август», «Цезарь», «сын божественного Юлия» были присвоены ему религиозным Римом. Вместе с официальным культом, разработанным главой совета провинции, великим жрецом императорского культа, люди среднего достатка восхваляли императора на уровне шести Августов.

При последователях Августа императорский культ, несмотря на сильное восточное влияние, продолжает существовать. В Риме, однако, на императоров смотрели не как на людей из плоти крови, а почитали их как настоящих богов. До победы христианства Его Величество был лишь «вторым»: он как бы следует за первым Божеством, являясь его представителем на земле.

При Нероне культ императора стал инструментом абсолютной власти. Утверждали таким образом очевидный характер императорской миссии. [374] Голос императора-кифареда расценивался как божественный. Восхваление покойных императоров служило укреплением авторитета принцепса. Наконец, ритуальные формулировки мысленно переносились в религиозный план идеологических приоритетов нероновского режима.

Большое количество записей, свидетельствующих о существовании жрецов, специально прикрепленных к императорскому культу, придают Нерону черты Аполлона, Геркулеса, Марса, Юпитера и Митры. На Востоке почитают также других членов императорской семьи: Агриппину, Октавию, Поппею и Клавдию, дочь Нерона. В Помпеи даже установили указатель, свидетельствующий о существовании культа Нерона.

При дворе царит аполлонизм. Речь идет не об августейшем Аполлоне, боге уравновешенном и безмятежном, а о Фебе, иррациональном и страстном божестве со святыми страстями, сумасбродством и безудержностью, словом, нероновский агон: Аполлон, родственный Вакху, который становится покровителем Нерона. Уже Вакханалии Мессалины, которые втайне устраивались при дворе и в кругах аристократов, приучили к «вакхизму» окружение Цезаря.

Особенно равнодушен был Нерон к традиционной римской религии. Зато он был очень суеверен, часто советовался с астрологами и считался с предсказаниями. Он без колебания прибегал к магии, очень модной в то время. Интерес к магии особенно возрос после приезда [375] Тиридата: Аршасиды привезли с собой магов. Римские кудесники, распорядители посмертных пожертвований в честь Ахримана, Бога тьмы, далеко не все поклонялись Митре. Они в основном прославляли культ, воспевающий силу Зла. К концу жизни Нерон освободится от любви к магии.

Император, великий священнослужитель, был сторонником азиатского культа Кибелы, Великой матери Богов и всего живущего на земле, и Аттиса, божества природы. Кибела насчитывала действительно много почитателей среди «восточников» Рима и Остии. В первое время своего правления Нерон стал верным слугой сирийской богини Атарчатис, которую почитал превыше всего и приносил ей жертвы трижды в день, утверждая, что будто бы она предсказывает ему будущее. Адепты богини воспользовались его привязанностью, чтобы воздвигнуть ей храм на одном из римских холмов.

Если в дальнейшем Нерон избавится от сирийского культа, то лишь потому, что страстно увлекся эпикурейством. Так и не став настоящим философом, он принял стоицизм, доктрину своего учителя Сенеки и друзей юности Сенецио, Отона, Лукана, больших приверженцев эпикурейства: концепция Эпикура — испытывать удовольствие — совершенно не соответствовала нероновскому гедонизму.

Война, объявленная эпикурейцами древним религиозным культам, помогла установлению теократического [376] режима, предпочитаемого Нероном. С начала 60 года императора привлекают эпикурейцы Пизон и Петроний. Интерес Нерона к науке и знаниям вообще сыграл роль в его признании философии эпикура. А вот участие Пизона и Петрония в заговоре 65 года навсегда отвратило императора от эпикурейства. Он начинает поклоняться талисману, небольшой фигурке девушки, одному из своих амулетов, о которых так часто упоминают в египетских текстах этого времени и которые должны были хранить императора от любого коварства и даже смерти. Может быть, статуэтка символизировала семитскую Венеру? В любом случае, он был связан с практической магией, восточным символизмом-митраизмом, которым Нерон с этого времени очень заинтересовался.

Культ Митры на итальянском полуострове еще не был связан с культом Солнца или Аполлона. Нерона познакомил с ними Тиридат. По Плинию Старшему, Тиридат привез к Нерону волхвов и привлек его к волшебным таинствам. Франц Кумон писал, что Аршасиды приобщили Нерона к тайной литургии чудес Митры, его священных пиров. Рассказ Нерона о митраизме проливает свет на сцену коронации: Тиридат бросается к ногам Нерона и заявляет ему, что он его обожает, как будто тот и есть Митра. Он даже добавляет: «Ты моя судьба и мой рок». Этот эпизод должен был приблизиться к священной традиции митраизма и легенде бога Света. Действительно, [377] барельеф представляет Солнце, обожающее Митру, чьим верным союзником оно стало. Слово «рок» произнесенное Тиридатом, напоминает иранское слово «небесное светило», которое служит для описания высшего господина. По легенде, Митра спускается на Землю и приносит туда справедливость и изобилие золотого века, возвращение которого уже давно объявлено нероновской пропагандой. Поворот Нерона к митраизму явился политическим актом, он старался сравнить себя с Аполлоном, богом Солнца. Если другие не замечали вовсе связи между Митрой и солнцем Аполлоном, Нерон тут же разъяснял ее суть.