Владислав Лебедько - Хроники российской Саньясы. Том 2

Вот мое отношение. Оно не плохое, — ни в коем случае. Я просто говорю о тех реалиях, которые я вижу. Я понимаю, что возможны другие варианты, но для этого принципиально важен отход от позиции Учителя, Гуру, просветленного Мастера… В наших условиях… Настоящие Школы могут существовать и быть действительно эзотерическими, но они могут скрываться под скромными вывесками психологических групп, исследовательских лабораторий и тому подобное.

Для меня очень важно, чтобы было формирование очень трезвого и ясного взгляда на жизнь. Только на этом основании и возможен настоящий мистицизм. Я сошлюсь на того же Гурджиева, который говорил о том, что невозможно стать настоящим духовным искателем, прежде чем ты не стал хорошим обывателем. Это умение ориентироваться и хорошо, грамотно жить в массе обычных бытовых контекстов. Для многих людей не Школа нужна, а настоящая глубокая психотерапия, а там уж ему решать… К духовному развитию логичнее будет идти не от проблем, а от хорошей жизни и здорового интереса. Хороша Школа, если у человека во время пребывания в ней развалилась семья, работа, усилилась невротизация. Что-то развалить просто. И получается, что человек вместо того, чтобы заняться наведением порядка в своей личной жизни, начинает давать направо и налево советы космического масштаба и космической же глупости.

Всегда встает вопрос: ответственен ли Учитель за такое состояние дел в Школе? Конечно же, и да и нет. По одной простой причине: не будь этой Школы, он не смог бы реализовываться сам. Этот большой или маленький эгрегор людей нужен ему самому. И нужен очень сильно. Это возможность преподавания, возможность творческого развития себя, шлифования своих навыков и инструментов… С пользой и для себя и для других людей.

В: Тут тебе можно было бы возразить: а как же все разговоры про миссию Учителя, как Боддхисаттвы?

А: Так у него же есть ПОТРЕБНОСТЬ свою миссию, свои ценности реализовывать. А не будь вокруг людей, Школы, — как он реализуется в этом отношении? Я не верю людям, которые говорят, что им ничего не нужно. В таких случаях мне кажется, что им нужно как раз очень многого. Это не значит, что я не верю в альтруизм. Вопрос остается: что нужно человеку, который провозглашает себя таким вот Боддхисаттвой или даже пусть не провозглашает, но сам так думает? Как правило, за людьми, которые так считают, стоит какая-то жесткая идеология, — чаще всего сектантская. Может ему лично ничего не нужно, — ни денег там, ни славы, ни власти, — но ему кажется, что он ведет людей туда, куда он считает нужным. Не туда, куда они хотят, а туда, куда он считает нужным для них. И он железным кнутом гонит к счастью. Учителю Школа нужна. Я рассуждаю об этом и как человек, который ведет семинары, группы. Как же это мне не нужно? — Это мне нужно и я в этом отношении не хочу обманывать ни себя, ни других. Другой вопрос, что моя деятельность, надеюсь, нужна и полезна другим людям. И я стараюсь это делать экологично. Это возможность совместного развития.

Другая оборотная сторона всего этого дела — псевдо-Школы. Это то, что называется популизмом. Их сейчас намного больше, чем настоящих Школ. Во главе таких псевдо-Школ стоят люди, которые не являются Мастерами, но которые с огромным удовольствием говорят то, что от них хотят слышать. И они находят свою аудиторию. И немалую.

Любой настоящий Мастер будет чаще всего говорить вещи, выбивающиеся из стереотипов и шаблонов массового сознания. Поэтому его учение не может быть массовым. А если это начинает быть массовым, становится вопрос о том, как обучение поставить на коммерческие рельсы, — неизбежно снижается качество трансляции. Это не хорошо и не плохо. Это вопрос тех целей и задач, которые человек ставит перед собой.

То, что касается Школ, — очень непростой вопрос. И я не хочу свои ответы абсолютизировать. Или обобщать на всех, всегда… Ни в коем случае. Даже. Если я и произносил слова «все» и «всегда», — это было неким утрированием и сгущением красок. Я стараюсь беспристрастно анализировать, а если этот анализ кому-то покажется неприятным, — что ж тут поделаешь… Но я разделяю разные вещи: Мастера, конкретного человека — это одно; то, как он объясняет свои умения — это совершенно другое; и люди, которые вокруг него находятся и составляют Школу — это третье. Мне интересны именно личности, индивидуальности.

Неужели все так плохо и безнадежно, как это следует из моего ответа на твой вопрос, если смотреть на него поверхностно? Нет, напротив, мне представляется, что нынешняя ситуация для развития сознания даже более благоприятна, чем семидесятые годы. Не из-за мистических рассуждений, что мы переходим в новое тысячелетие, в эпоху Водолея, а из других соображений. В семидесятые годы, как это видно и из первого тома «Хроников», у людей, которые что-то искали в себе, практически не было выбора. Все персонажи первого тома являются продуктами той эпохи. Ведь все они вышли из времени, когда внешне мы жили в тоталитарном обществе. И возникновение Школ было своеобразной попыткой создать в тоталитарном государстве тоталитарную же структуру, но с точностью до наоборот. Как бы наоборот… А ведь все то же самое. Со своей иерархией, жесткой системой. За этим стоял бунт. И возникала оборотная сторона тех же проблем, что и были в обществе. Когда я читал первый том «Хроников», я заметил, что у большинства его персонажей нет «третьей позиции» ко многим вещам, связанным с их развитием, Путем… Из текстов бесед такое впечатление складывается. Есть там и люди с очень проработанной «третьей позицией», но есть и те, кто этим явно не владеет.

Так вот, — продолжим о современной ситуации. Я думаю, что тот факт, что мы не совсем восточные и не совсем западные люди — очевиден. Это не значит, что у нас какой-то там срединный путь. Дело в другом: применение жестких восточных технологий, отработанных много веков назад, для нас неприемлемо. Все изменяется. Меняются и Школы. Куда все может повернуть, при благоприятном течении событий? — Мне кажется, — в сообщество ЛЮДЕЙ. Даже не в то, что Калинаускас называет «духовным сообществом», а именно в сообщество трезвых и зрелых людей. Владеющих и определенным мировоззрением и технологиями: телесными, психотерапевтическими, поведенческими. Людей, которые могут друг с другом взаимодействовать, организовывать группы, но без всякого насилия над личностью. Максимально расширяя контекст взаимодействия, вписываясь в глобальный культурно-исторический контекст. О таком развитии говорил Александр Мень. Церковь его выдавила… С большим надрывом церковь причислила священника, и, одновременно, замечательного хирурга и сталинского лауреата Луку Войно-Ясенецкого к лику святых, а ведь это был не просто православный священник, — он резко расширял контексты, говоря и о Франциске Ассизском, и о буддийских монахах и о мусульманских… Человек, который понимал, что дело не в том, как соблюдаются те или иные ритуалы или произносятся те или иные слова, а дело в состояниях, а также в том, что человек из себя представляет на деле…