Владимир Колганов - Булгаков и «Маргарита», или История несчастной любви «Мастера»

«Искренний и нежный тип» не жил в отдельном особняке, хотя вполне мог себе это позволить, а снимал просторную квартиру в доме торговца мехами Михайлова на Большой Дмитровке. И кров, и хлеб он делил со своим приятелем, будущим директором кабаре «Летучая мышь» Никитой Балиевым, сыном ростовского купца.

А вот как описывает историю создания кабаре скандально известный предприниматель Артем Тарасов в книге «Миллионер»:

«В результате нашли совершенно заброшенное помещение — подвал в доме Перцова недалеко от храма Христа Спасителя на Пречистенке. Когда взломали заколоченную дверь и Тарасов с другом впервые вошли в подвал, оттуда вылетела летучая мышь. Тут же и решили назвать будущее кабаре „Летучая Мышь“».

Кстати, существует красивая легенда, согласно которой Артем Михайлович является потомком тех богатых купцов Тарасовых, к которым принадлежал и основатель кабаре «Летучая мышь». Будто бы он внук, а Николай Лазаревич — его дедушка. Однако все это не более чем незатейливый, сыгравший в свое время положительную роль в становлении бизнеса пиар. Ну ладно, попиарились и хватит! История же пяти сыновей Аслана Тарасова — купцов первой гильдии Александра, Гавриила, Ованеса, Михаила и Лазаря, — из Армавира перебравшихся в Москву, не содержит даже намека на то, что в будущем им предстояло стать счастливыми прадедами Артема Михайловича Тарасова. Кстати, не пытайтесь разыскать потомков Ованеса и Аслановичей — со временем их имена чудесным образом переменились, и стал Ованес Иваном, а вот Аслановичи стали сыновьями Афанасия. Так что разобраться в родственных связях многочисленных Тарасовых подчас оказывается очень нелегко — даже фамилия у Тарасовых, как говорят, не настоящая, поскольку все они в прошлом назывались Торосяны. Не исключено, что прав Артем Михайлович, разыскивая своих предков среди черкесов и армян.

Большая Дмитровка, дом Михайлова

Ну, прав или не прав — для нас не так уж важно. А важно то, что случилось утром 31 октября 1910 года, когда счастливый наследник трехмиллионного состояния взял в руки револьвер и застрелился.

Все началось с того, что сын действительного статского советника Михаила Николаевича Журавлева попал в беду — он крупно проигрался в карты. Но вместо того чтобы обратиться к отцу или другим богатым родственникам, Николай Михайлович не придумал ничего лучшего, чем потребовать денег у своей подруги, грозя покончить с жизнью в случае отказа. Надо полагать, что у заядлого игрока не было уже шансов найти другого кредитора. А ведь отец его в пору руководства Рыбинским бюджетным комитетом был на хорошем счету, вершил добрые дела с тамошним предводителем дворянства Илиодором Николаевичем Хлебниковым, имел канатную фабрику, водил пароходы по Волге, по Шексне. Потом выдал свою сестру замуж за владельца Соколовской мануфактуры Асафа Ивановича Баранова, а вскоре мануфактуру шурина прибрал к рукам. И вдруг такой вот недотепа-сын! Зачем только назначил его в совет директоров заботливый папаша?

К слову сказать, «Товарищество мануфактур» Асафа Баранова (см. «Дом Маргариты») в последние годы его жизни уже не давало прежней прибыли. Уж очень добрым был хозяин — чуть что, шел на уступки, повышая жалованье рабочим. С таким подходом к делу можно прогореть — успешные промышленники при малейшем подозрении на смуту для наведения порядка предпочитали вызывать войска. Ну а зачинщикам забастовок была одна дорога — на каторгу, в Сибирь.

Но возвратимся к неудачливому карточному игроку. Его подруга, симпатичная и общительная Ольга Грибова, тоже была из состоятельной семьи, да еще и замужем за сыном богатого купца, Алексеем Назаровичем Грибовым. Но, судя по всему, не находила она удовлетворения в семейной жизни, и потому среди ее интимных друзей было немало представителей светской молодежи. Не избежал этой участи и Николай Лазаревич Тарасов. Понятно, что в поисках денег Ольга Васильевна кинулась не к мужу и даже не к отцу, богатому мануфактурщику Ясюнинскому. Судьба-злодейка — денег вроде много, а ведь не возьмешь! Вот и пришлось обращаться к своему поклоннику-миллионеру. Однако, оскорбленный необходимостью спонсировать своего соперника, Тарасов отказал.

Ольга Васильевна Грибова

Дальнейшее описано в деталях многократно. Когда срок погашения карточного долга истек, Журавлев, не отличавшийся особой силой воли и умом, нашел единственный выход — застрелился. Не вынесла смерти любимого и Ольга Грибова — видимо, корила себя за то, что была недостаточно ласкова с миллионером, тогда бы тот не решился отказать. Ну а затем настал черед для Николая Лазаревича — угрызения совести заставили его подвести черту и под своей не слишком праведной и не вполне счастливой жизнью. Адреса вроде бы разные — Большая Никитская, Чудовский переулок близ Чистопрудного бульвара, Большая Дмитровка, а способ сведения счетов с жизнью у всех троих один — пуля из револьвера или браунинга.

И вот, заметьте, прямо какая-то волна самоубийств среди спонсоров Художественного театра! Вскоре после того, как в 1905 году покончил с собой Савва Тимофеевич Морозов, финансовую поддержку театра взял на себя Николай Тарасов. Причем без всякой компенсации, разве что усиленно продвигал на сцену своего приятеля Балиева, да, может быть, способствовал карьере мужа своей сестры, артиста Николая Подгорного. В отличие от Подгорного лавров на сцене МХТ Никита Балиев не снискал, зато его талант конферансье раскрылся несколько позже в кабаре. Увы, Тарасов, словно бы завороженный трагическим примером своего предшественника, сценического триумфа приятеля и квартиранта не дождался.

Дальнейшее следование по ветвям насыщенной персонажами родословной купца могло бы нас привести опять в Париж. Под именем писателя Анри Труайя прославился еще один отпрыск многочисленного рода — Лев Асланович, внук Александра Аслановича и его жены, Улиты, дочери Акакия. Кстати, дядя будущего писателя Александр Васильевич Абессаломов также не обошел своим вниманием Художественный театр, играл в «Трех сестрах» офицера, но было это еще при Морозове, так что заслуги Николая Лазаревича в этом нет.

Итак, с театральных подмостков довоенного Берлина мы потихоньку перебрались на улицы Москвы, остановившись в Камергерском переулке, с которым в конце 20-х годов связывал надежды на успех писатель и драматург Михаил Булгаков. Не вижу никакой надобности рассказывать об этом периоде насыщенной событиями его жизни — на то есть «Театральный роман» и многочисленные труды исследователей-литературоведов. А напоследок полагалось бы пройтись по уже хорошо знакомым нам местам — окрестностям Патриаршего пруда и Малой Бронной.