Робин Брюс Локкарт - Сидней Рейли: шпион-легенда XX века

По моему описанию Дребкова она смогла определить, что это агент ЧК, имени его она не знала. Известие о том, что он переплыл Атлантический океан, взволновало ее. Она была уверена, что он приехал в Америку с целью «ликвидировать ее», как принято было говорить у большевиков. Сидней же полагал, что человек со шрамом прибыл в Нью-Йорк для разведывательной работы. Союз Советских Социалистических Республик надеялся получить заем в Америке любыми способами.

Передо мной лежит переписка моего мужа с Е. – старым русским другом Сиднея, проживавшим в одном из прибалтийских городов близ русской границы. При первом взгляде на письма, которыми обменивались Е. и Сидней, можно подумать, что речь идет о торговых делах. В действительности же они были полны важных политических сведений.

Письмо, полученное 24 января 1924 года из Ревеля, я приведу полностью:

«Дорогой Сидней!

В Париже к Вам могут явиться от моего имени Красноштанов с женой. Они сообщат Вам известие из Калифорнии и передадут книгу стихов Омара Хайяма. Если дело Вас заинтересует, попросите их остаться.

А дело заключается в следующем. Они являются представителями треста, который может в будущем приобрести большое влияние на английском и американском рынках. Они думают, что предприятие достигнет полного расцвета не позднее двух лет, но обстоятельства могут сложиться благоприятно уже в течение ближайшего будущего. Это очень крупное предприятие, но говорить о нем пока нельзя из-за опасности конкуренции. Концессией интересуются, в частности, две группы. Одна из них международная, которая хочет раздавить трест. Другая – германская – сама хотела бы вступить в трест, но основатели треста не желают иметь с ней никаких отношений, так как опасаются, что германская группа постепенно приберет все к своим рукам. Поэтому они вошли в связь с небольшой французской группой, представленной менее честолюбивыми людьми. Дело, однако, так велико и серьезно, что они беспокоятся, хватит ли у французской группы сил его поддержать. Поэтому они хотели бы привлечь к совместной работе также и английскую группу. Они отказываются пока сообщать, кто стоит во главе дела. В переговорах с представителями Вы сами увидите, насколько серьезно и реально это дело.

Пишу Вам об этом, так как думаю, что этот план с успехом может заменить тот, над которым Вы в свое время работали и который так катастрофически рухнул. Ваш…»

Письмо это требует пояснения. Калифорния – значит Россия, стихи Омара Хайяма – условный шифр. План, который так «катастрофически рухнул», – история с Савинковым. Письмо, в частности, сообщало, что в России образовалась сильная антибольшевистская организация, в которой участвуют некоторые члены советского правительства.

На это письмо Сидней ответил следующим посланием:

«Дорогой Е.!

Ваше письмо меня чрезвычайно обрадовало. Мне в высшей степени досадно, что сейчас я не могу увидеться с Вашими представителями. Но Вы понимаете, конечно, что, находясь в Америке, я не бросил дела и продолжаю находиться в сношениях с деловыми группами в различных странах.

План, который привезли купцы из Калифорнии, представляет исключительный интерес. Я близко знаю деловые круги Франции, Германии и Англии и глубоко убежден, что калифорнийцы напрасно потеряют время на переговоры с ними. Для этих стран конкуренция, по-видимому, выгоднее, чем участие в общих прибылях.

Что касается денег, то наиболее подходящий для этого рынок находится здесь. Однако получить деньги можно только при условии, если план принял окончательную форму и имеет все шансы на успех, а также при наличии серьезных доказательств, что трест действительно способен справиться с задачей полной реорганизации предприятия. С этими данными в руках можно прежде всего обратиться к крупному представителю автомобильной промышленности (Генри Форду), который может заинтересоваться разработкой патентов, если убедится, что патенты того стоят. Если его удастся заинтересовать, то вопрос о деньгах решится сам собой.

Что же касается более тесной связи с международным рынком, то думаю, только с одним человеком стоит пока связаться, с неукротимым Мальборо (Уинстон Черчилль). У меня с ним сохранились вполне добрые отношения, и в прошлом году (по поводу краха моего большого плана) мы обменялись с ним интересными письмами. Слух его всегда открыт для здравых речей. В одном из писем ко мне он сам об этом говорит.

Вот те несколько мыслей, которыми я хотел поделиться с Вами. Во всяком случае, я был бы рад, если бы калифорнийцы вступили в связь со мной лично либо путем переписки».

Это письмо, датированное 9 марта, содержало также шифрованные инструкции, прочесть которые можно было с помощью особого химического проявителя. Эта шифровка гласила:

«Отдельно от сего посылаю Вам письмо Ник. Ник. Бунакова (на желтой бумаге). Вы можете непосредственно написать ему по адресу: Эспланадгатен, 34, Гельсингфорс. Вы можете применить те же самые чернила, но поместить инициалы Н.Н.Б. снизу листа на левой стороне. К., о котором идет речь в его письме, – генерал Кутепов; два человека, посетившие Вас в Париже, чета Шульцев, которых я обозначил под фамилией Красноштановых. Напишите ему письмо, которое было бы исчерпывающим по всем интересующим его вопросам. Другое же письмо Вы должны написать таким образом, чтобы его можно было показать московскому Центру или же его представителям и в котором должно быть сказано, что Вы заинтересованы коммерческим предложением».

Следующее послание Рейли датируется 30 марта:

«Мой дорогой Е.!

В настоящее время я не буду советовать предпринять что-нибудь такое, что может оказаться опрометчивым, но, по-моему, можно проделать целый ряд определенных вещей. Одной из них является декларация о существовании самого синдиката (треста), декларация, сделанная им самим и указывающая на его деловую политику, на то, что он способен управлять делами. Вот это должно быть (форма может быть подвержена дискуссии) первым и необходимым шагом, который должен быть предпринят. Я почти уверен, что если этот первый шаг будет правильно выполнен, то он произведет хорошее впечатление и создаст атмосферу, располагающую к полезной и продуктивной работе.

Я вполне уверен, что смогу прийти на помощь синдикату, и весьма деятельно. Я готов бросить все и всецело отдать себя служению интересам синдиката.

Вчера мне исполнилось 51 год, и мне хочется сделать что-нибудь действительно стоящее, пока у меня еще сохранились силы. А на остальном можно поставить крест».

Следующее письмо было отправлено Рейли 4 апреля 1925 года:

«Дорогой Е.!

Я вполне согласен с правлением, что для окончательного соглашения насчет дальнейшего плана производства мне нужно лично съездить и осмотреть фабрику.