Леонард Нимой - Я — Спок

Каждый из наших героев по очереди показывался в сходной ситуации, и все эти кадры распутной жизни перемежались с кадрами, когда персонаж Стива Гуттенберга, художник, набрасывает и заканчивает роспись на стенах. Чтобы дать понять, что роспись отражает жизнь этих трех парней, персонаж Тома Селлека показан позирующим, чтоб Гуттенберг мог нарисовать с него карикатуру как следует.

Эти вводные сцены были смонтированы вместе, и на то, чтоб дать понять, кто эти персонажи и чем они занимаются, уходило минуты три. Тем временем монтажер дал мне во временное пользование мелодию «Мальчики такие мальчики». Музыка настолько безупречно подошла к этим виньеткам, что мы ее, в конце концов, оставили (хотя в итоге наняли Марвина Хамлиша написать нам музыку для фильма).

Тем временем мы с Робертом Кортом работали над поиском «младенца», упомянутого в названии. И опять все сложилось прекрасно, просто как по волшебству. Сама малышка оказалась во всех отношениях настоящим чудом.

Еще до моего подключения к проекту Корт с режиссером просмотрели несколько сотен близнецов. (Это обычная практика — близнецы используются для изображения одного ребенка, ведь дети не могут работать часами напролет, как взрослые актеры. Опять же, если один из близнецов слишком раскапризничается, гораздо проще просто привести менее капризного ребенка). Они свели вместе часы и часы видеозаписей, которые я просмотрел, прилетев из Торонто. Вместе с Кортом нам удалось сократить список до полудюжины пар близняшек. В итоге, мы сделали запрос, чтоб четыре пары прибыли в Торонто вместе с родителями.

И одна конкретная пара близнецов — а точнее, одна конкретная необычайно хорошенькая и очаровательная малышка — оказалась просто нечто! Ее сестра была чуток позастенчивей, так что работала в основном, как «младенец-дублер». Собственно, эта малышка просто изумляла своей резвостью, ярким характером и абсолютной предсказуемостью.

С чудесной малышкой и ее коллегам-актерами, Томом Селлеком и Стивом Гуттенбергом

— Когда она завтра проголодается? — спрашивали мы мать, зная, что нам завтра надо снять сцену с кормлением.

— В 2-15, - отвечала мать, и оп-па! Как по часам, малышка радостно хватала бутылочку.

— Когда она заснет?

— О, минут через двадцать после того, как вы ее покормите.

— А когда начнет капризничать?

— Примерно в 5-30…

Так что мы ставили в график сцену с засыпанием сразу после сцены с кормлением — и хоп! В 2-35 малышка сладко засыпала. Это было просто изумительно, и гораздо проще, чем я рассчитывал.

Что изумляло еще более, близняшки со своими родителями жили прямо в Торонто. Мы поверить не могли своей удаче!

И мы застали девочек как раз в нужный период их жизни. Им было по пять месяцев, когда мы начали съемки и примерно семь, когда мы свернулись. (Они к тому времени провели на съемочной площадке почти треть своей недолгой жизни). Вы могли видеть, как меняются их характеры. Со временем та, которую мы чаще снимали, все меньше и меньше увлекалась актерами и все больше и больше интересовалась тем, что происходит вокруг. Вскоре она начала страстно интересоваться микрофоном. Дошло до того, что нам пришлось его маскировать и прятать до самой последней секунды, потому что малышка стала бы смотреть на него, а не на актеров. К концу проекта я сказал себе: «Если мне придется снимать этого ребенка еще неделю, у меня будут серьезные проблемы!»

С малышкой было несколько просто чудесных сцен, вроде той, где Том Селлек и Стив Гуттенберг мучительно пытаются ее выкупать, и, когда дело доходит до мытья тех частей, которые обычно прикрыты подгузником, эти два ловеласа полностью теряют присутствие духа. Никто из них не хочет браться за деликатную задачу — и поэтому суют друг другу ребенка, как горячую картошку. Им и так-то страшно к ней прикоснуться, не говоря уж об «интимных местах». Чтобы подчеркнуть их неохоту актер Стив Гуттенберг придумал подал для своего персонажа блестящую идею — воспользоваться для мытья запретной зоны кухонной спринцовкой для соуса. Это не только насмешило всех на съемочной площадке, но и заставило зрителей хохотать во все горло!

Еще была чудесная сцена с Питером (Томом Селлеком) и его подружкой, Ребеккой (прекрасно сыгранной Маргарет Колин). Питер тщательно изучал труды доктора Спока (педиатра, а не вулканца, который не «доктор», а «мистер»!) и тревожился, потому что книга рекомендовала кормить ребенка каждые два часа. Проблема была в том, что ребенок ел медленно и ей требовалось как раз два часа, чтобы закончить бутылочку. «Мне подождать два часа после того, как она доест? — спрашивает Питер. — Или я должен кормить ее все время?»

Дилемма, собственно, была взята из реальной жизни. Моя дочь, Джули, ела очень медленно, а мы с женой были преданными поклонниками доктора Спока. Джули могла с легкостью потратить два часа или больше, чтобы закончить бутылочку, а если мы пытались заставить ее пить побыстрее, то получали в награду реактивную отрыжку. Мы месяцами об этом волновались! (Я рад сообщить, что она сумела пережить младенчество, несмотря на все тревоги родителей о своем первенце).

В любом случае, создание «Трех мужчин и младенца» были волшебным, преисполненным счастливых совпадений временем, когда все складывалось прекрасным образом — актерская игра, сценарий, декорации, операторская работа — абсолютно все. Я чувствовал, что мне невероятно повезло участвовать в этом проекте… ну, может, не считая того дня, когда мы снимали самую сложную сцену из всех, что мне приходилось ставить до ли после. (Но даже тогда, после того, как все завершилось, я опять ощутил себя счастливчиком!)

Это произошло, когда мы вернулись в Нью-Йорк — а точнее, на Централ Парк Уэст — чтобы снять несколько дополнительных кадров того, что происходило вокруг места, где предположительно жили наши герои.

Сцена была следующей — Селлек и Гуттенберг по ошибке передают младенца двум людям, которые, как они думали, пришли забрать ребенка. Через несколько секунд они выясняют, что эти двое пришли забрать совершенно другую «посылку» — с наркотиками. И они забрали ребенка, потому что решили, что наркотики спрятаны на ней как «сухое молоко».

Когда Селлек обнаруживает в квартире настоящую посылку, которую они искали, он бежит вниз по лестнице, чтоб вручить ее людям и не дать им забрать младенца. На последней ступеньке он спотыкается и падает, посылка рвется и из нее высыпается спрятанный героин. Селлек шокирован, но выбегает наружу и пытается забрать ребенка обратно. Он и наркоторговец ссорятся — и тут на лошади подъезжает полицейский и начинает задавать ему вопросы.