Мишель Кармона - Мария Медичи

Маршал де Ла Форс согласился заключить договор на этой основе, о чем и сообщил кардиналу, выразив свое восхищение его прозорливостью, когда он отказался от Регенсбургского мира.

День одураченных

Двор возвратился в Париж. Мария Медичи обосновалась в Люксембургском дворце, Ришелье — в Малом Люксембурге, которым он был обязан щедрости королевы-матери. Из-за строительных работ жить в Лувре было нельзя, и Людовик поселился во дворце чрезвычайных послов, бывшем особняке Кончини. Скорее всего, Мария добилась от короля, что он примет решение по поводу вероятной отставки Ришелье в ближайшие же дни.

В монастыре кармелиток проходили таинственные встречи, на которых составлялся перечень претензии к Ришелье: проявления непотизма — в основном это касалось племянницы кардинала мадам де Комбале, ставшей камерфрау королевы. Была составлена опись имущества кардинала и сделаны попытки доказать, что в основе его состояния лежат расхищения государственной казны.

Ришелье прекрасно осознает возбуждение, царящее в окружении королевы-матери. Он понял, что стал Ставкой в ожесточенной политической битве, и снова просит об отставке. И снова Людовик ему отказывает, впрочем, как и Мария Медичи — ее удовлетворит только отставка со скандалом. В начале ноября он пишет королеве-матери торжественное письмо, в котором просит изложить ему свои упреки, даже если ему придется уйти в отставку после последнего объяснения.

Это письмо останется без ответа. Ход событий ускоряется, и Мария как можно быстрее пытается добиться отставки своего бывшего фаворита. Ришелье в своих Мемуарах описал кульминационный момент наступления на него со стороны королевы-матери: «10 ноября (с тех пор этот день называют Днем одураченных), как только она увидела короля, то заявила ему, что больше не желает видеть в своей свите ни кардинала, ни его родственников или друзей, которых она немедля увольняет… Она отказалась присутствовать на Совете короля, когда там будет кардинал, и никакие просьбы короля не помогли изменить ее решение».

Существует несколько версий событий знаменитого Дня одураченных. Скорее всего, кризис, известный под таким названием, проходил в три этапа — 10, 11 и 12 ноября 1630 года.

10 ноября шло заседание совета в Люксембургском дворце в спальне королевы-матери. Ришелье, который всеми силами пытался быть приятным Марии Медичи, предложил назначить Луи де Марильяка главнокомандующим войск в Италии. Его предложение принято, но нисколько не смягчило королеву-мать, которая ни слова не сказала до конца совета. После заседания она задержала Ришелье и заявила, что лишает его всех должностей в своей свите — суперинтенданта свиты королевы, главы ее совета и высшего духовного лица при своей особе. Она решила также отказаться от услуг всех тех, кто был назначен на должности по рекомендации кардинала.

Вечером 10 ноября при дворе уже обо всем знали, и Людовик XIII решил на следующий день устроить встречу свою, королевы-матери и Ришелье с целью последнего объяснения. Король все еще надеялся, что его мать передумает. Во всяком случае, он хотел ограничить ссору рамками личных отношений Марии Медичи и Ришелье, не касаясь политической деятельности Ришелье. При дворе все почувствовали, что решается судьба кардинала, и истолковали лишение его должностей как прелюдию к его отстранению от управления. Поздним вечером 10 ноября Ришелье понял, что придворные отворачиваются от него.

На следующий день, 11 ноября, утром, должна была состояться организованная королем встреча. Около 11 часов Ришелье явился в переднюю апартаментов королевы, но ему запрещено входить в ее покои, где беседуют королева и Людовик XIII. Ришелье впервые оказался в такой ситуации. Решив не настаивать, он попытался пройти через прилегающую галерею, но столкнулся с таким же запретом. Пройти в комнату королевы можно еще из часовни по потайной лестнице в колонне. Около четверти двенадцатого Ришелье внезапно появляется в спальне Марии Медичи, где она оживленно беседует с Людовиком XIII.

Ошеломленная Мария Медичи прерывает страстную тираду. Воспользовавшись внезапностью своего вторжения, Ришелье спросил ее тоном обвинителя, уж не о нем ли шел разговор. «Нет», — ответила сначала Мария Медичи, но взяв себя в руки, заявила, что именно о нем она говорила «как о самом неблагодарном и злом из людей». Она заявила ему о своем бесповоротном решении исключить его из своей свиты и желании больше никогда его не видеть. Она добавила, что если король собирается оставить его в своем совете, то пусть знает, что ее ноги там больше не будет. Людовик XIII робко вмешался, чтобы сказать Ришелье, что он по-прежнему ему доверяет, но просит на несколько дней уехать в Понтуаз, чтобы за это время он все уладил.

Пока король говорил с кардиналом, последний, обливаясь слезами, упал к ногам королевы и, целуя край ее платья, умолял ее простить ошибки, которые он мог совершить по отношению к ней, но он все-таки не понимает, в чем они состоят. Мария Медичи не дрогнула и нисколько не разжалобилась, а обвинила его в том, что он устроил комедию, крича, что все прекрасно знают, что он в состоянии лить слезы, когда захочет.

Кардиналу оставалось только уйти. Он низко кланяется королю, но тот проходит мимо, делая вид, что его не замечает. Это доказывало немилость, и Ришелье думал только о подготовке своего отъезда.

Придворные, присутствовавшие при этой сцене, нисколько не сомневались в том, что кардинал попал в немилость. Людовик XIII ничего не сказал Марии о своих намерениях, поэтому она торжествовала и готовила повое правительство с Марильяком в роли первого министра.

Вернувшись в малый Люксембургский дворец, Ришелье готовится уехать в Понтуаз, а оттуда в Гавр, который может предоставить ему безопасное убежище, а мадам де Комбале — к кармелиткам в пригород Сен-Жак, где она собирается закончить свои дни. Но кардинал получил приказ от короля этим же вечером прибыть в Версаль, в охотничий павильон, где король любит отдыхать от суеты парижской жизни. Впрочем, такой же приказ был дан канцлеру Марильяку. Ришелье не знал, как поступить: ехать в Гавр или следовать приглашению короля? Один из немногих друзей Ришелье, кто остался ему верен, кардинал де Ла Валет посоветовал ему ехать в Версаль, хотя бы для того, чтобы проститься с королем, и добавил, чтобы его убедить: «Кто выходит из игры, проигрывает ее».

Перед тем как ехать в Версаль, Людовик переодевается в особняке на улице Турнон. Он настолько взволнован, что когда он снимает камзол, от него отлетают все пуговицы.