Владилен Воронцов - Судьба китайского Бонапарта

Наконец один из офицеров предложил вроде бы приемлемый план: вместе с Сун Мэйлин убедить Чан Кайши отправиться в инспекционную поездку в Рамгархский центр военной подготовки в Индии, а в пути их самолет потерпел бы аварию. Чета должна была как бы «случайно» получить неисправные парашюты. При этом приходилось пожертвовать и несколькими американцами. Детали согласовали тогда же. Люди, ответственные за парашюты, должны находиться в неведении о предстоящих событиях. Пилот получит секретный приказ лишь в воздухе.

Две недели спустя Дорн излагал этот план Стилуэллу.

— Я думаю, что подобный план сработает, — поддержал своих коллег генерал. — И вы правильно полагаете, что американские офицеры должны быть в самолете, даже если мы рискуем потерять из них одного или двух.

Стилуэлл предупредил о необходимости иметь абсолютные гарантии желаемого поведения пилота. Это Дорн брал на себя[71].

Итак, заговор против Чан Кайши имел место, но, согласно признанию его инициаторов, президент никогда не давал окончательного одобрения идеи устранения генералиссимуса. Сун Мэйлин, принимая орден «За заслуги», очевидно, и не предполагала, что под сенью демократии американские эксперты разрабатывают планы элементарной физической расправы с четой Чан Кайши.

В послании Ф. Рузвельта от 27 октября 1943 г Чан Кайши получил приглашение на Каирскую конференцию глав великих держав. Конференция в Каире открылась 22 ноября. С 1 по 5 декабря после окончания Тегеранской конференции (28 ноября — 1 декабря) проходил второй этап Каирской встречи. Чан Кайши прибыл в Египет на конференцию, расположился в одном из старинных особняков в предместье Каира. Главу Китая распирало от гордости: наконец его посадили на равных за один стол с главами великих держав.

В беседах Рузвельта с Чан Кайши и со Стилуэллом явно проявилось желание американской стороны подорвать позиции европейского колониализма в Азии. Ф. Рузвельт спросил Чан Кайши: хотел бы он заполучить Индокитай? Чан Кайши лицемерил: «Ни при каких обстоятельствах!» Он говорил президенту США неправду. Уже в 1942 г. американский посол Гауе, докладывая президенту о территориальных притязаниях Чунцина, обращал внимание на планы гоминьдановцев в отношении Индокитая: если Индокитай не будет готов к самоуправлению, предложить на международной конференции передать мандат на Индокитай Китаю.

В беседе со Стилуэллом президент изложил свой план превращения Гонконга в «свободный порт». Прежде всего он считал необходимым поднять в Гонконге китайский флаг, а затем Чан Кайши должен был сделать «великий жест» и объявить город «свободным портом». Сепаратные обсуждения колониальных проблем настораживали стойких защитников британской короны.

В Каире чета Чан Кайши имела возможность побывать в обществе У. Черчилля. Премьер, как отмечали биографы Чан Кайши, посмотрев сверху вниз на Сун Мэйлин, спросил: «Так, мадам, я думаю, вы считаете меня негодным, подлым империалистом, стремящимся захватить как можно больше колоний и не желающим делиться тем, что мы уже получили». Мадам предпочла ответу свой вопрос: «Почему вы уверены, что я так думаю о вас?»[72]

Чан Кайши не мог не догадываться о растущем недоверии Черчилля к Чунцину, к его сепаратным переговорам в Каире с Рузвельтом. Создавалось впечатление, что Рузвельт поднимал роль Чан Кайши, а Черчилль старательно ее принижал. Присутствие Чан Кайши, по мнению английского премьера, лишь мешало переговорам подлинных участников войны на Тихом океане.

В дискуссиях по вопросам планирования военной стратегии Чан Кайши следовал прежде всего политическим интересам, его заботило сохранение милитаристской опоры его личной власти. Развитие военных операций на материке ставило под угрозу существование Ьерных ему дивизий, на которые он рассчитывал в противоборстве с КПК. «Бирма является ключом ко всей кампании в Азии, — заявил генералиссимус на одном из заседаний. — После того как противник будет изгнан из Бирмы, его следующим рубежом будет Северный Китай и затем Маньчжурия. Потеря Бирмы была бы серьезным ударом для японцев, и поэтому они будут упорно цепляться, чтобы сохранить свои позиции в этой стране».[73]

Но когда участники встречи в Каире пытались заставить Чан Кайши начать наступление в Северной Бирме, то не встретили взаимности. Союзники обещали помочь китайской армии десантными операциями в районе Бенгальского залива (операция «Бакканир»).

После Тегерана Стилуэлл в разговоре с Рузвельтом спросил: «Как же Чан Кайши объяснит своим подданным неудачи союзников в реализации планов по открытию бирманской дороги?». — «Но если мы не пойдем на эту операцию, — отозвался президент, — то сможем перебросить грузы большим тоннажем через Гималаи. Да, мы сможем доставить больше грузов этим путем…»[74]

Генерал Маршалл без особого восторга воспринял эту позицию Ф. Рузвельта. Ему порядком надоели многочисленные требования Чан Кайши доставить в Китай новые самолеты, летчиков. С раздражением Маршалл заявил: «Это, в конце концов, американские самолеты и американские летчики, и позвольте нам самим ими распоряжаться. А если Китай хочет получить больше материалов, пусть воюет сам и открывает бирманскую дорогу!..»[75]

Чан Кайши подводил итоги своей поездки в Каир. На пленуме ЦИК Гоминьдана генералиссимус превознес усилия США, нацеленные на «создание независимого и равноправного китайского государства». Оратор обратил внимание на Каирскую декларацию, опубликованную в Каире 1 декабря 1943 г. Благодаря успехам китайской дипломатии, констатировал Чан, в декларации говорилось о возвращении Китаю Тайваня, Маньчжурии, островов Пэнхуледао, предоставлении Корее «в должное время» независимости. Каирская декларация отражала освободительный дух борьбы народов против держав «оси», торжество принципов справедливости и идей антиколониализма.

Чан Кайши несколько преувеличивал свою роль на Каирской конференции. Черчилль остался при своем мнении: он не разделял позицию Ф. Рузвельта, настаивавшего на восприятии Китая в качестве «великой державы», а Чан Кайши как величайшего лидера. В Каире Чан добивался признания своего международного статуса; он хотел также получить как можно больше оружия для своих арсеналов в Юго-Западном Китае. Военные действия союзников, надеялся генералиссимус, откроют ворота с Юга в Чунцин, и оружие, снаряжение хлынут к нему, как из рога изобилия. Американцы, однако, убеждались, что переправляемые с таким трудом в Чунцин грузы не идут впрок.