Франц Куровски - Немецкая мотопехота. Боевые действия на Восточном и Западном фронтах. 1941-1945

К рассвету 30 июня туман сгущается, мы движемся словно в огромной прачечной. В деревеньках начинают просыпаться их обитатели. Заспанные крестьянки с подобострастными поклонами снимают шапки, а потом появляются на берегу Березины у свинцового цвета воды. По реке стелется туман. Вскоре мы уже у первой цели нашего пути. Оружие держим наготове к стрельбе.

При въезде в поселок Октябрь у артезианского колодца стоял неприятельский часовой. Он принял нас за своих соотечественников. Эта ошибка стоила ему жизни. Мы, не снижая скорости, проносимся по поселку. На одной из его улиц стоит русская тыловая автоколонна. Несколько выстрелов по ней, и солдаты врассыпную бегут от нее в разные стороны, направо – в огороды и налево – в спасительный лесок.

Затем мы следуем вдоль реки Углата. У местечка Слобода усиленная 4-я рота сворачивает направо, переправляется по деревянному мосту через Свислочь на высокий противоположный берег. Неприятельские удвоенные посты смяты, образован плацдарм. Задание выполнено!

Батальон захватывает также и железнодорожный мост и образует плацдарм на восточном берегу.

Но на пешеходном мосту через Углату начинается сражение. На вокзал Свислочи прибывает сильно вооруженный бронепоезд. Мы стрелой вышетаем из наших боевых машин и занимаем позиции за насыпью. Стальное чудовище, громыхая, медленно подтягивается ближе.

– Если эта зверюга переберется через мост, мы станем для него отличной мишенью, господин фельдфебель, – шепчет мне Мейер.

Тут мы начинаем обстреливать его из нашего противотанкового орудия и стрелкового оружия. Паровоз окутывается сначала белым паром, а потом из него начинает валить угольно-черный дым. Все-таки мы нашли его слабое место и уделали!

Двигавшийся за бронепоездом транспортный состав тоже начинает гореть сразу после первых же выстрелов по нему. Из дверей товарных вагонов выпрыгивают фигуры в горящей одежде. Мы насчитали до 600 солдат, которых их комиссары собирались повести в наступление против нас. С характерным пилящим звуком начинают работать наши МГ-42. Звонко трещат пистолеты-пулеметы, хлестко лупят карабины. К ним присоединяются глухие хлопки минометов и уханье противотанковой пушки.

Но в ответ нам начинает говорить бронепоезд голосами двенадцати современных зениток и семи счетверенных пулеметов. Бесчисленные ручные пулеметы в амбразурах бронеплощадок тоже открывают по нас огонь. Мы лежим под шквалом свинца и стали».

Это сражение, которое столь ярко описал Оскар Шауб, продолжалось и дальше. Все тяжелое вооружение 4-й роты было переброшено туда, где напор врага был максимальным. Затем командир пулеметчиков доложил фельдфебелю Шаубу о том, что боеприпасы подходят к концу. Ему, как и другим командирам взводов, пришлось отдать приказ вести огонь одиночными выстрелами.

Было уже десять часов. Сражение продолжалось уже шесть часов, когда к вокзалу Свислочи подошел второй бронепоезд. Но и он вскоре был подожжен выстрелами из противотанкового орудия.

Над головами сражающихся кружили русские бомбардировщики и штурмовики.

В 13 часов подошел третий бронепоезд и открыл огонь из всех своих орудий. Одновременно все красноармейцы перешли в атаку.

– Взводу Шауба – огонь по атакующим с фланга!

Станковые пулеметы начали короткими очередями косить наступающих, которые все же подступали ближе и ближе.

Внезапно в воздухе появились девять пикирующих бомбардировщиков «Штука». Вокруг бронепоезда взметнулись в небо фонтаны бомбовых разрывов. Его орудия и пулеметы замолчали.

Когда отгремели разрывы бомб, Оскару Шаубу стало слышно громыхание танковых гусениц. Обернувшись, он увидел четыре подошедших им на помощь танка, которые без промедления открыли огонь из своих орудий.

– Вперед за танками! – отдал приказ командир роты.

Вскочив на ноги, они двинулись вперед, держась как можно ближе к своим боевым машинам. Таким образом они прошли сквозь лес. Как только где-либо среди деревьев показывалась фигура красноармейца, по ней тотчас же открывался огонь.

К 15.00 батальон надежно удерживал в своих руках оба плацдарма.

Батальон Хоффмана, который называли так по имени его командира, майора Эрнста Вильгельма Хоффмана[76], смог прорвать оборону русских и глубоко вклиниться в их боевые порядки.

Достигнув этого успеха, он стал неудержимо продвигаться дальше. У поселка Старый Быков он переправился на другой берег Днепра. В результате прорыва батальон продвинулся до самой линии Сталина.

Особенно ярко военные таланты Оскара Шауба проявились в районе Бахмач – Батурин.

Здесь, северо-восточнее Киева, с ним произошел забавный случай в разгар сражения за местечко Шелковица. На позиции взвода Шауба надвигался неприятельский танк, когда один из его солдат заметил германский танк, стоящий неподалеку за стеной колхозного амбара.

– Стреляй же, старая задница! – крикнул Шауб, разгневанный бездействием танкистов.

В танке откинулся башенный люк, и оттуда появилась голова командира танковой роты.

– Сам ты задница! – ответствовал он. – Сам попробуй выстрелить из этой деревянной хреновины![77]

4-я танковая дивизия оставалась в этом районе вплоть до 26 сентября, удерживая кольцо окружения Киевского котла. Затем она была переброшена для нанесения удара в северовосточном направлении. Удар этот планировалось нанести через Севск – Кромы – Орел на Мценск, а оттуда на Чернь и Венев.

21 октября фельдфебелю Шаубу был вручен Железный крест 2-го класса.

Для наступления на Каширу и овладения Узловой, как уже описывалось, 12-й стрелковый полк был выведен из подчинения 53-го армейского корпуса.

2 декабря пехотинцы приняли участие в наступлении на Тулу. При морозе в минус 28 градусов и режущем восточном ветре они вышли на автомагистраль Тула – Москва. В ночь на 5 декабря термометр упал до —35 градусов, а в ночь на 6 декабря в не защищенных от ветра местах он показывал уже 50 градусов.

В День святого Николая с русской стороны загремели «сталинские органы» и тяжелые минометы. В этот день Осси Шауб записал в своем дневнике: «И все же это случилось! Общее отступление!»

Из района северо-восточнее Венева дивизии предстояло отойти в направлении Орла. Шауб с остатками 12-го стрелкового полка двигался в арьергарде, прикрывая отход.

Канун Рождества Оскар Шауб встретил в Орле. Через сутки, 25 декабря, 12-й стрелковый полк по тревоге занял оборонительную позицию северо-восточнее Орла.

От Белева он снова вернулся на Оку через Болхов. Взвод Шауба, в котором должно было быть по штату четыре станковых пулемета МГ, располагал на 30 декабря только одним.