Матильда. Любовь и танец - Татьяна Васильевна Бронзова
Столицу Российского государства решили немедленно переименовать. Немецкое окончание «бург» раздражало всех, и, поменяв его на русское «град», патриоты успокоились. Теперь Петербург стал Петроградом! Бои шли далеко от центральной части России, и если бы не раненые, которых привозили в Петроград эшелонами, повальная мобилизация, да перебои с продуктами, можно было бы и не заметить, что идет война. Она шла где-то там… Жизнь в столице продолжалась. В театре каждый вечер давали спектакли, в ресторанах играла музыка, в салонах собирались на светские рауты. Правда, темы разговоров на этих вечеринках круто поменялись. Главными, конечно, были вести с фронта, и их широко обсуждали везде. Балов в этот зимний сезон не давали. Но все надеялись, что война скоро закончится, так как с фронта приходили неплохие новости, и люди были уверены, что уже на следующий год наступит мир и жизнь войдет в свою колею. Но все ошиблись! Война затянулась на долгих четыре года.
Великий князь Андрей уехал на фронт в конце сентября. Из-за слабого здоровья он был при штабе Северо-Западного фронта, и Матильда, хотя и боялась за его жизнь, но в глубине души понимала, что там он менее всего подвергался опасности.
* * *
Великий князь Андрей был болезненным с детства. Он часто простужался. Порой эти простуды заканчивались гнойными плевритами, и его жизнь каждый раз бывала под угрозой. После болезни он обязательно проводил ещё как минимум месяц в горных санаториях Швейцарии или Германии. Вот и в начале тысяча девятьсот семнадцатого года слабое здоровье князя дало о себе знать. Только в те санатории, где он долечивался ранее, теперь из-за военного положения он поехать не мог, а потому врачи отправили его в Кисловодск.
– Там, конечно, не Швейцария, но горный воздух там тоже чистый и сухой, – заявил домашний врач великой княгине Марии Павловне. – Да и минеральные воды не помешают. Чем скорее окажетесь на Кавказе, тем для великого князя будет лучше.
К этому времени Мария Павловна была уже вдовой. Великий князь Владимир Александрович совершенно неожиданно для всех умер ещё в девятом году от сердечного приступа, и эту потерю она перенесла очень тяжело. Теперь же приходилось переживать и за своих сыновей. Ведь шла война, а её старшие дети Кирилл и Борис были на фронте. Но более всего великая княгиня всегда беспокоилась о своем младшеньком. А потому она решила непременно сопровождать Андрея на лечение.
– Я буду рядом с тобой, мой мальчик, – сказала она. – Мне так будет спокойнее.
На личном, специально оборудованном для дальних поездок поезде великая княгиня вместе с сыном, а также со своими придворными дамами и слугами собралась покинуть Петроград восемнадцатого января. Поезд отходил от перрона Николаевского вокзала в три часа дня. Чтобы не беспокоить свою мать, Андрей не разрешил Матильде проводить его на вокзале.
Связь с балериной длилась уже шестнадцать лет, но, соблюдая приличия, Андрей всё так же не мог прилюдно появляться с ней в обществе. Мало того, великая княгиня была очень недовольна этим затянувшимся романом сына с актёркой и надеялась в скором времени всё-таки женить сына. Великие князья Романовы могли связывать себя узами брака только с принцессами каких-либо королевств или, в крайнем случае, с княжнами древних родов. Но он пока об этом даже слышать не хотел. Все её старания были тщетны.
Итак, восемнадцатого января тысяча девятьсот семнадцатого года Андрей уехал в Кисловодск, а уже с февраля в городе стали нарастать беспокойные настроения. Из уст в уста передавались слухи о готовящемся восстании рабочих. Матильда обзванивала всех знакомых, пытаясь хоть что-то прояснить, но никто толком ничего не знал. Тревога не ослабевала, а только крепла с каждым днем.
Неожиданно ранним воскресным утром двадцать шестого февраля позвонил генерал Галле. Он руководил полицейским отделением Петроградской стороны, где находился её особняк, и был давним её поклонником.
– Ожидаются вооруженные беспорядки, – нервно сообщил генерал. – Немедленно соберите всё, что есть в доме ценного, и уезжайте из города.
Матильда положила трубку и огляделась. Вокруг было столько ценного, что вывозить всё это надо было вагонами! Но, главное, куда это всё везти? А может, генерал зря паникует? На всякий случай Матильда взяла большой саквояж и стала скидывать в него многочисленные мелкие драгоценности, так как основная часть крупных бриллиантовых изделий хранилась в сейфе банка Фаберже. Коробочек с кольцами, браслетами, сережками, кулонами, брошками и другими украшениями из золота и драгоценных камней было так много, что в один саквояж всё не влезло.
«Подожду до завтра, – решила она. – Наверняка генерал преувеличил опасность».
А на следующий день уже происходило что-то невообразимое. Одиночные выстрелы сначала раздавались вдалеке, но очень скоро стали слышны ближе.
«Неужели началось?!» – в ужасе подумала она.
К вечеру вновь позвонил генерал Галле.
– Почему вы ещё в доме? – кричал он. – Немедленно уходите! Толпы вооруженных людей врываются в особняки. Они могут сделать всё что угодно. Забирайте сына и бегите!
Но куда бежать? Воспользоваться авто, которых у Матильды в гараже было два, Галле категорически запретил.
– Машину точно остановят и отберут, а то ещё начнут по ней и палить. Вы себе даже не представляете, моя дорогая, какое у них абсолютное чувство безнаказанности и какая ненависть к любому человеку, от которого веет благосостоянием, – сказал он. – Передвигайтесь пешком. Только оденьтесь во что-нибудь самое простое! Женщину с ребенком они, надеюсь, не тронут.
– Не такой уж он и ребенок, – испугалась Матильда. – Ему четырнадцать лет, и он уже выше меня ростом.
Надев на себя самое скромное из своих пальто, в подол которого она с помощью горничной Людмилы быстро зашила всю имеющуюся в сейфе денежную наличность, и накинув на голову шерстяной платок, с фоксиком Джиби на руках Матильда покинула свой особняк вместе с сыном. Воспитатель Вовы пошел их провожать, прихватив тяжелый саквояж с драгоценностями, который оказался для самой хозяйки неподъемным.
Фонари не горели. Изредка встречались спешащие куда-то фигуры да проезжали грузовики с вооруженными солдатами в кузове. Было страшно. Ещё до выхода из дома Матильда созвонилась с артистом драмы Юрьевым, с которым её связывала давняя дружба. Он жил в пятнадцати минутах ходьбы от её особняка, что в создавшейся обстановке оказалось очень удобным. Его семья сразу согласилась
