Лев Лурье - 22 смерти, 63 версии

Между тем, из того что нам известно, Сталин для своего возраста был относительно здоров. Он регулярно сдавал анализы, проходил обследование, которое не показывало серьезных деструктивных изменений. Выписка из документа 1947 г.: «Диагноз: основной – гипертония в начальной стадии; сопутствующий – хронический суставной ревматизм». За год до смерти: «Пульс 70, полный, правильный. Кровяное давление 140/80».

Впрочем, есть и другие свидетели, утверждающие: в последние месяцы здоровье Иосифа Виссарионовича серьезно испортилось. 21 декабря 1952 г. Сталину исполнилось 73. Дочь Светлана вспоминала: «он плохо выглядел в тот день. По-видимому, он чувствовал признаки болезни, может быть гипертонии… Очевидно, он ощущал повышенное давление, но врачей не было. Виноградов был арестован, а больше он никому не доверял и никого не подпускал к себе близко. Он принимал какие-то пилюли, капал в стакан с водой несколько капель йода, – откуда-то брал он сам эти фельдшерские средства; но он сам же делал недопустимое: через два месяца, за сутки до удара, он был в бане (построенной у него на даче в отдельном домике) и парился там, по своей старой сибирской привычке. Ни один врач не разрешил бы этого, но врачей не было».

Владимира Никитича Виноградова, лечащего врача Сталина, во время последней болезни своего пациента пытали, как агента иностранных разведок, на предмет организованных им покушений на руководителей СССР.

О том, что Сталин болел в последние месяцы жизни, вспоминает и Серго Берия: «В январе 53-го на вечере памяти Ленина в Большом театре Сталин отсутствовал – это был исключительный случай. Мой отец сказал, что Сталин болен… Мать сказала, что у него началось учащенное сердцебиение в тот момент, когда он садился в машину. Я увидел Сталина спустя несколько дней. Его привычная подвижность была утрачена».

А вот Павел Судоплатов: «Я увидел уставшего старика. Сталин очень изменился. Его волосы сильно поредели, и хотя он всегда говорил медленно, теперь он явно произносил слова как бы через силу, а паузы между словами были длиннее».

Из-за болезни Сталин отчасти поменял режим, в частности, отказался от курения и пил только слабоалкогольное молодое грузинское вино.

Мог ли при том немногом, что мы знаем о здоровье Сталина, случиться внезапный удар, инсульт? Теоретически мог. Но главное – больной в течение почти двух суток оказался без всякого врачебного ухода, и сутки пролежал на полу, значительно осложняло дальнейшее лечение болезни. Он мог простудиться, могла начаться пневмония. Главное другое, человек умирал, и никто не обращал на это внимания. Зато, когда врачи приехали, их оказалось сразу десять.

Создается впечатление, что соратники по партии сознательно старались оставить все как есть. Дать Сталину умереть.

Профессор Александр Мясников вспоминал: «Поздно вечером 2 марта 1953 г. приехал сотрудник спецотдела Кремлевской больницы со словами, что его вызывают к «больному хозяину». Машина заехала на улицу Калинина, в нее сели невропатолог профессор Н. В. Коновалов и терапевт-нефролог профессор Е. М. Тареев, и оттуда помчалась на дачу Сталина в Кунцево. В молчании доехали до ворот дачи. Колючая проволока по обе стороны рва и забора, многочисленная офицерская охрана, собаки, процедура пропуска. Наконец, профессора в доме. В одной из комнат уже находились министр здравоохранения А. Ф. Третьяков, главный терапевт Минздрава профессор П. Е. Лукомский, невропатологи Р. А. Ткачев, И. Н. Иванов-Незнамов, терапевт Д. В. Филимонов.

Министр довел до сведения собравшихся, что в ночь на 2 марта у Сталина произошло кровоизлияние в мозг с потерей сознания, речи, параличом правой руки и ноги.

Сталин лежал грузный и неподвижный. Лицо больного было перекошено, правые конечности лежали как плети. Определялась мерцательная аритмия. Артериальное давление находилось на уровне 210/110 мм рт. ст. Температура тела была выше 38 °C. При перкуссии и аускультации сердца особых отклонений не отмечалось. Наблюдалось патологическое периодическое дыхание Чейна-Стокса. При физикальном обследовании органов и систем других патологических признаков не было выявлено. Количество лейкоцитов в крови достигало 17 000 в 1 микролитре. В анализах мочи определялось небольшое количество белка и эритроцитов.

Диагноз консилиуму представлялся достаточно ясным: кровоизлияние в левое полушарие головного мозга на почве артериальной гипертонии и атеросклероза. Сразу было назначено лечение: введение препаратов камфоры, кофеина, строфантина, глюкозы, вдыхание кислорода, пиявки и, для профилактики инфекционных осложнений, пенициллин».

Никаких сомнений у современных врачей тактика избранного кремлевскими врачами лечения не вызывает. Лечили, что называется, по симптомам. Снижали давление, стимулировали работу сердца.

Состояние больного ухудшалось последовательно. Сознание сумеречное. Полная потеря речи. 5 марта в 21.5 °Cталин умирает. Его агонию наблюдают врачи, соратники и дочь Светлана. Предсмертный жест – палец в небо. Перед смертью – кровавая рвота. Консилиум окончательно устанавливает причину смерти – инсульт.

При тогдашних методах лечения диагноз был изначально неблагоприятным; даже если бы Сталин выжил, было мало шансов на то, что он избавится от паралича правой части тела и потери речи. И, тем ни менее, он оставался жить. А живой, пусть и парализованный Сталин оставался мощным политическим игроком (вспомним значение больного Ленина в 1921 – 24 годах).

Между тем, создается впечатление, что участь тирана была известна его ближайшему окружению заранее. Об этом свидетельствует наглое заявление Берии охране «Не тревожить товарища Сталина», странное бездействие членов Политбюро, поздний вызов врачей. В обстановке начала 1953 г., когда полным ходом шло следствие по делу врачей-убийц, каждый из подчиненных вождя должен был понимать меру своей ответственности за преступное неоказание ему врачебной помощи.

Удивляет и необычайная смелость членов Политбюро, дважды собравшихся 2-го марта без разрешения Сталина в его кремлевском кабинете. Это было, когда врачи наконец приехали на ближнюю дачу, а прогноз болезни Сталина был еще не до конца ясен: в 10 часов 40 минут и в 20 часов 25 минут. Только утром 3 марта врачи сообщили, что, по их мнению, смерть вождя неизбежна.

Сам по себе инсульт, при таком раскладе, стал неожиданностью для членов Президиума ЦК. Но они быстро поняли: положение Сталина критическое, если не безнадежное. И, оттянув почти на сутки врачебную помощь, они, прежде всего Берия и Маленков, предрешили быструю агонию и смерть вождя.