Константин Телегин - Войны несчитанные вёрсты

- Сейчас, сейчас! - отмахнулся К. К. Рокоссовский, углубившийся в чтение документа.

Однако в те же секунды послышался нарастающий гул самолетных двигателей, вой падавшей бомбы и почти тут же - сильный взрыв. Дом изрядно тряхнуло. Мы услышали громкую команду К. К. Рокоссовского: "Ложись!", - звон вылетевших из оконных рам стекол и еще два разрыва - уже несколько дальше.

В наступившей тишине мы поднялись с пола. Секретарь Военного совета майор В. С. Алешин зажег чудом найденную в наступившей темноте свечку.

- Все живы? - озабоченно спросил К. К. Рокоссовский.

Судя по тону вопроса, свою собственную невредимость он полагал, как всегда, само собой разумеющейся.

В комнате, где мы находились, все на этот раз обошлось благополучно, однако уже минуту спустя нам было доложено, что первая бомба упала в непосредственной близости от дома К. К. Рокоссовского, взрывная волна повредила угол строения, снесла одну из двух росших неподалеку от дома берез. Один из бойцов охраны был убит, тяжело ранило еще несколько человек, оказавшихся неподалеку от места разрывов бомб.

Поистине случайно остался в живых командующий бронетанковыми войсками фронта генерал Г. Н. Орел. Из столовой он вышел несколько раньше нас и в момент налета находился у себя, в отведенном ему для жилья и работы домике, расположенном на соседней от нашего порядка улице поселка. Оповещенный об угрозе воздушного налета, он перешел в отрытую рядом щель. Однако когда самолет повесил "люстры", вернулся в дом за папиросами. В это время начали рваться бомбы. Первая, как было сказано, упала около дома командующего. Вторая за домом-столовой Военного совета, а вот третья превратила в огромную воронку ту самую щель, которую за десяток-другой секунд до того покинул Г. Н. Орел.

После этого поучительного события, еще раз напомнившего, что мы имеем дело с коварным и опытным врагом, способным наносить расчетливые удары, командный пункт был переведен в блиндажи, отрытые в глубине рощи, раскинувшейся рядом с поселком.

* * *

Готовясь к отражению удара противника, мы постоянно ощущали всенародную заботу о прочности нашей обороны. Первые реорганизованные по новым штатам и значительно укрупненные артиллерийские и танковые соединения мы начали получать еще под Сталинградом. А к началу лета все войска перешли на новую форму организации - была укреплена и прочно определила свое место в управлении войсками корпусная структура, в том числе и общевойсковых объединений, значительно повысились огневая мощь стрелковой дивизии, удельный вес артиллерии в боевых порядках пехоты.

Теперь наши дальнейшие действия виделись достаточно четко. По общему стратегическому замыслу представлялось необходимым не только измотать и разбить в оборонительных боях противостоявшие вражеские войска, но и, ликвидировав орловский и белгородский выступы, перейти в решительное и стремительное наступление по всему фронту, приступить к освобождению временно оккупированных противником территорий, в первую очередь Украины и Белоруссии.

Разумеется, никто не строил иллюзий насчет легкого решения этой задачи. Враг был еще очень силен. По имевшимся у нас сведениям, гитлеровское руководство, готовясь к летнему наступлению, провело у себя тотальную мобилизацию, пополнило войска личным составом и вооружением. Для операции, ставкой в которой была сама судьба фашистского рейха, на фронт направлялись новые тяжелые танки "тигр" и штурмовые орудия "фердинанд" о мощным вооружением и усиленной броневой защитой.

Понятно, что и наша сторона не сидела сложа руки, готовилась встретить врага во всеоружии. Расстановка сил в первых числах июля на нашем участке выглядела так: войска Центрального фронта насчитывали в своих рядах 710 тысяч человек, 5282 орудия, 5637 минометов, 1783 танка и САУ, 1092 самолета. Нам же противостояли 22 дивизии 9-й немецко-фашистской армии и 4 пехотных дивизии 2-й армии, а всего 19 пехотных, 6 танковых и 1 моторизованная дивизия, отдельный батальон тяжелых танков, иначе говоря - 460 тысяч человек, 6000 орудий и до 1200 танков.

Однако на ожидаемом нами направлении главного удара - в полосе обороны 13-й и правого фланга 70-й армии - гитлеровцам удалось создать перевес в людях в 1,2 раза и равенство в танках. Данные разведки свидетельствовали о том, что противник намерен взламывать нашу оборону большими силами, используя их в узкой полосе наступления.

Учитывая это обстоятельство, мы главные свои силы сосредоточили в районе Понырей. Правда, это привело к довольно рискованному ослаблению левого фланга, но командование исходило из того, что район Понырей представлял наиболее опасное в случае прорыва противником обороны направление, поскольку проход врага напрямую к Курску, при взаимодействии с южной группировкой от Белгорода, создал бы реальную опасность окружения наших войск. При ударе же на любом другом участке противник мог только оттеснить наши войска к Курску, а окружение исключалось.

2 июля 1943 года из Ставки последовало третье по счету предупреждение о возможном начале наступления противника, хотя самое пристальное наблюдение за поведением вражеских войск этого не подтверждало. Однако наша разведка буквально не спускала с противника глаз.

Начиная со 2 июля весь аппарат политуправления фронта, политорганов армий, корпусов и дивизий находился непосредственно в войсках, главным образом на передовой. Все понимали, что пора временного затишья подошла к критическому рубежу и сражение, к которому мы так тщательно и так всесторонне готовились всю весну и весь июнь, может развернуться с часу на час.

Следует отметить, что в эти дни наиболее полно проявилось стремление командиров всех степеней подкрепить воспитательную работу с бойцами своим личным участием.

Проводя теперь политико-массовую работу совместно с командирами подразделений, помогая политработникам низового звена, партийным и комсомольским организациям, в первую очередь только недавно созданным, в их повседневной деятельности по мобилизации личного состава на ратный подвиг, командиры и политработники не ослабляли внимания и к вопросам материально-бытового обеспечения воинов всем необходимым. Важность такой заботы о бойцах определялась тяжестью ожидаемых испытаний. Военный совет и политорганы исходили из того, что предстоявшее сражение будет жестоким и продолжительным, а после изматывающих оборонительных боев войскам предстояло, не дав врагу опомниться, перейти в контрнаступление по всему фронту.

На протяжении моей уже и в то время продолжительной военной службы, на опыте гражданской войны, событий на Хасане, войны с белофиннами, а теперь вот и с гитлеровскими захватчиками мне не раз доводилось убеждаться в том, что успех любой операции закладывается задолго до того, как заговорят пушки. И успех этот слагается из двух основных частей: материального обеспечения оперативного замысла и высокого политико-морального состояния участвующих в операции войск.