Бернард Хаттон - Секретная миссия Рудольфа Гесса. Закулисные игры мировых держав. 1941-1945

Гесс был очень слаб. У него было высокое давление, ноги и руки отекли, он не мог пройти и нескольких метров, чтобы у него не заколотилось сердце. Он написал сыну Вольфу, чтобы тот нашел для него независимого врача. Семья Гесса обратилась с просьбой, чтобы Гесса лечил выдающийся западногерманский хирург, профессор Рудольф Ценкер. Но русские дали на это короткий и быстрый ответ – «нет!».

Незадолго до Рождества, видимо опасаясь, что это будет его последнее Рождество на земле, Гесс впервые попросил, чтобы ему разрешили встречу с женой и сыном.

Он имел на это полное право. Британские власти пообещали, что в сочельник он в течение полутора часов будет иметь возможность общаться с родными. Однако позже продолжительность визита фрау Ильзе и Вольфа сократили до получаса. Жена и сын Гесса обратились с просьбой продлить этот срок хотя бы до часа, но получили отказ.

Когда фрау Гесс и ее сын прибыли в госпиталь, их ознакомили с правилами, которые их сильно поразили. От них потребовали подписать список условий, состоящий из девяти пунктов. Среди условий были и такие:

1. Им запрещалось дотрагиваться до Гесса или пожимать ему руку.

2. Они должны были подвергнуться обыску.

3. Им запрещалось рассказывать кому бы то ни было о том, что происходило во время визита к Гессу.

Вольф Гесс позже рассказывал: «Я отказался подписать этот документ. Я заявил, что особенно возмущен условием, которое требовало сохранять подробности нашего визита в тайне. На это мне ответили, что, если я расскажу о чем-нибудь, мне уже больше никогда не позволят встретиться с отцом. Я выразил протест против этой угрозы. Я всегда верил, что никто не имеет права нарушать свободу слова на Западе. Я очень дорожу этим принципом, поскольку именно он позволяет мне долгие годы бороться за освобождение моего отца. Мне предстояло принять одно из самых сложных решений в моей жизни. Я знал, что в соседней комнате меня и мою мать с нетерпением ждет отец, и мы тоже сгорали от желания увидеться с ним. Но я все еще сомневался. Тут вошла британская медсестра и сказала, что на свидание с отцом нам осталось уже меньше получаса. И тогда я сдался. Я подписал этот документ, и моя мать тоже. Поэтому все, что я могу сказать о нашем первом визите к отцу, это то, что нам запретили о нем рассказывать. Я думаю, что это позор, когда четыре великие державы позволяют себе так обращаться с одним больным стариком».

Для отца, матери и сына, воссоединившихся после двадцати восьми лет разлуки, это момент был, конечно, очень волнующим, но им не позволили сделать встречу по-семейному теплой. За ней наблюдали американский, британский, французский и русский коменданты тюрьмы Шпандау. Жена и сын не могли даже подойти к бедному, слабому старику, лежавшему на больничной койке.

Фрау Гесс привезла мужу подарки: небольшую веточку рождественской елки, мыло, книги и пластинку с музыкой Шуберта. Когда отведенные полчаса истекли, она опять попросила продлить свидание.

Но ей было отказано.

После посещения отца Вольф Гесс сказал: «Это было одно расстройство. Ведь я фактически заново знакомился со своим отцом. Моя мать тоже была сильно огорчена». Больше он ничего не сказал. Он боялся, что четыре державы не позволят ему впредь видеться с отцом.

Весть о том, что Гесса перевели в госпиталь, дала новый импульс кампании за его освобождение.

30 ноября 1969 года лорд Оукси, бывший судья Лоуренс, тот самый британский судья, который вынес приговор Гессу, сообщил Вольфу Гессу о своем согласии поддержать борьбу за освобождение узника номер 7. Незадолго до этого он уже сообщал британскому правительству, что пришло время проявить милосердие к Гессу, поскольку он уже очень стар и болен.

Лорд Шоукрос опубликовал в газете «Таймс» письмо, в котором выражал мнение, что продолжающееся заточение Гесса никому не приносит пользы и оскорбляет все понятия о справедливости. Он писал: «Пожизненный приговор Гессу, вынесенный Международным военным трибуналом в Нюрнберге, ни в коей мере не был, по сравнению с другими, мягким. Я подозреваю, что все мы на Западе считали само собой разумеющимся, что он со временем будет отменен, как это всегда делается в цивилизованных системах уголовного права, и не станет в буквальном смысле слова пожизненным».

Тогда же, 30 ноября 1969 года, на конференции американских военных юристов в Мюнхене три человека – Мелвин Белли, Ф. Ли Бейли и Морган Эймс – назвали приговор, вынесенный Гессу, «непостижимым». Эти три юриста тщательно изучили все материалы Нюрнбергского суда и сделали следующий вывод: «Пожизненный приговор, согласно документам, с которыми мы работали, был, вероятно, судебной ошибкой. Пребывание Гесса в тюрьме вот уже более двадцати лет противоречит принципам западной юриспруденции и является нарушением прав человека».

В палате общин лидеры всех политических партий подписали обращение с призывом освободить Рудольфа Гесса из тюрьмы Шпандау. Среди 145 членов палаты, подписавших это обращение, были Дуглас Хоугтон, председатель парламентской лейбористской партии, сэр Артур Вере Харви, председатель комитета «заднескамеечников» тори 1922, и бывший лидер либералов Джо Гримонд. Бывший министр обороны Эмануэль Шинвелл был еще одним из подписавших, кто занимал высокий пост в правительстве. В обращении парламентарии потребовали от правительства, чтобы оно продолжило борьбу за освобождение Гесса.

Эйри Нив, кавалер орденов «За безупречную службу», Британской империи 4-й степени и «Военный крест», а также член парламента, входил в состав команды, собиравшей улики для обвинения против ведущих военных преступников. Он выступал в роли посредника между Гессом и трибуналом и ежедневно общался с бывшим заместителем фюрера. Нив утверждал: «Британия вместе с Францией и Соединенными Штатами Америки должна потребовать от русских, чтобы они согласились освободить Гесса из соображений гуманности. Если этот вариант не сработает, три державы должны будут освободить его сами. Трагедия продолжается слишком долго».

Мистер Нив выразил свое мнение о необходимости выпустить Гесса на свободу в письме секретарю министерства иностранных дел Майклу Стюарту: «Я считаю, что нацисты были самыми варварским врагами, с которыми нам пришлось иметь дело. Но это не повод для того, чтобы самим поступать так же, как поступали они».

Мистер Нив повсюду выступал с требованием, чтобы пожизненный приговор Гессу был отменен, а самого его выпустили на свободу: «Его освобождение не имеет никакого отношения к вопросам безопасности, войны или мира. Я не верю, чтобы оно хоть в какой-то мере могло создать угрозу для будущего жителей Западного Берлина. Мы не должны думать, что у русских есть хоть какие-то причины заявлять, что мы нарушили соглашения, касающиеся управления этим городом и его жизни».