Израиль Быховский - Рассказы о русских кораблестроителях

Знаменательно, что и Костович, и Джевецкий — представители братских славянских народов, движимые патриотическими стремлениями, добровольно участвовали в боевых действиях русской армии и флота, проявили при этом личное мужество и героизм.

Оба они — прирожденные энтузиасты-изобретатели, технически образованные люди. Роднит их и творчество, _ <

1 О Джевецком, его жизни и изобретательской деятельности рассказано в книге И. А. Быховского «Корабельных дел мастера», Судпромгиз, 1961, стр. 147—198.

посвященное развитию одних и тех же отраслей техники — подводному судостроению и воздухоплаванию. Костович и Джевецкий внесли большой творческий вклад в развитие отечественного подводного плавания, их имена неотделимы от его истории. Эти имена вошли также и в историю отечественного воздухоплавания. Несмотря на то что существует много общего у этих изобретателей, жизнь, деятельность и творчество каждого из них протекали в различных условиях, отличались индивидуальными особенностями и своеобразием.

Когда началась русско-турецкая война, для обеспечения боевой деятельности русских войск, в частности, их переправ через Дунай и его многочисленные многоводные притоки Морское ведомство России приобрело в при-дунайских портах у частных судовладельцев несколько грузо-пассажирских и иных паровых судов. В их числе оказался и небольшой нефтеналивной пароход «Ада», ранее принадлежавший австро-венгерскому подданному, по национальности сербу — Стефану Костовичу, проживавшему в те годы в небольшом портовом городе Паланка на Дунае. Капитаном на цароходе «Ада» плавал двадцатишестилетний сын судовладельца — Огнеслав Костович, всесторонне образованный человек, успевший к тому времени окончить в Белграде не только Высшее техническое училище, но и судоводительскую школу.

Сербская семья Костовичей издавна отличалась славянским патриотизмом и свободолюбием. Героизм одного из предков Костовичей, проявленный в период борьбы за свободу сербского народа, отражен в народном эпосе. Неудивительно, что Огнеслав Костович на просьбу представителей русской армии остаться капитаном «Ады» под флагом России, не задумываясь, ответил:

— Я славянин и за мать всех славян — Россию готов жизнь отдать!

Костович не побоялся навлечь на себя неминуемые репрессии со стороны австро-венгерских властей, и без того смотревших косо на своих славянских подданных.

Пароход «Ада» с капитаном Огнеславом Костовичем выполнял много ответственных заданий русского командования, обеспечивая переправы войск через Дунай. Неоднократно турецкая полевая артиллерия обстреливала пароход, и среди команды бывали жертвы. Получил контузию и отважный капитан парохода, но несмотря на это откДзался покинуть свой пост. Особенно досталось команде «Ады» в середине 1877 года возле Систова. Обеспечивая переправу русских дивизий, пароход доставил на другой берег Дуная тысячи солдат и значительное количество воинских грузов.

Однажды, после выполнения очередного задания, пароход «Ада» следовал порожнем в свой порт для

пополнения собственных запасов. В районе Рахова его обстрелял турецкий броненосец, и пароход затонул. Подоспевший на выручку русский минный катер подобрал из воды команду «Ады» во главе с капитаном Костовичем. Нервное потрясение в связи с гибелью судна и полученная ранее контузия привели к потере Костовичем левого глаза.

Болезнь вынудила Огнеслава Костовича оставить службу на флоте. Он поселился в родном городе Па-ланка, где стал жить в отцовском доме вместе с женой и тремя малолетними дочерьми. Костович тяжело переживал гибель парохода «Ада», ему не давали покоя мысли о том, как обезопасить плавание подобных мирных судов в военное время [396].

Огнеслав Костович еще в студенческие годы начал конструировать различные устройства и приспособления, создал ряд оригинальных учебных пособий по физике и химии (этими науками он всегда увлекался). После выздоровления, оказавшись не у дел, он решил посвятить все свое время изобретательству. Впоследствии об этом периоде своей жизни Костович вспоминал:

«...Как славянин, я всегда горячо сочувствовал славянскому делу и постоянно стремился принести ему посильную пользу. Не имея возможности, вследствие болезни, принимать до конца активное участие в последней войне, я во время выздоровления отдался окончательной разработке своих изобретений, относящихся до военной и морской специальностей, каковыми усиленно занимался в продолжении нескольких лет. Эти изобретения следующие: подводная миноносная рыба-лодка, универсальный регулятор скорости для паровых судов, военно-полевой чемодан с палаткой и подвижный бруствер для прикрытия полевой артиллерии... При возникшей же еще идее всех этих изобретений, моим заветным желанием, моей задушевной мечтой было по окончании оных, поехать в общее славянское отечество Россию... Из-за своих изобретений я имел большие неприятности в Австро-Венгрии. Венгерское правительство требовало от меня, как от своего подданного, предоставить ему все чертежи моих изобретений, обещая мне за это громадное вознаграждение. Но никакие обещания, никакие уговоры, ни даже насилие, произведенное надо мною по приказанию министра-президента Тиссы, на меня, как на славянина, не подействовали, так как моей заветной мечтой было дать Великой покровительнице славян могучую силу в руки, чтобы обуздать и укротить надменную и гордую царицу морей, злейшего врага славяне..» [390].

В начале июля 1878 года Огнеслав Костович был вызван во дворец министра-президента Тиссы.

— Вы, Костович, — австро-венгерский подданный и поэтому должны посвятить свои изобретения его апостолическому величеству и любимейшему императору и королю Иосифу! — сказал министр, многозначительно прищурившись.

— Ваше сиятельство, но это невозможно!

— То есть как это невозможно?

— Я уже ранее посвятил все свои изобретения великой России!

— Вот как! Ну, что ж, тем хуже для вас. Вы об этом очень скоро пожалеете. Имейте в виду, император не забыл, что вы командовали русским пароходом в прошлом году! Придется вам отправиться навсегда в вашу любимую Россию, а здесь, у нас в Австро-Венгрии, для таких плохих подданных, как вы, нет места!

После этого знаменательного разговора, буквально» через сутки, пришло распоряжение о высылке Огнесдава Костовича навсегда «за пределы Австро-Венгерской империи».

Оставив на попечение матери и старшего брата Лоди-слава свою семью, Огнеслав Костович покинул родину и эмигрировал в Россию. Он приехал в Петербург с одним чемоданом и с весьма ограниченными средствами, поскольку успел уже истратить на свою изобретательскую деятельность значительную часть унаследованных от отца сумм.