Маргарита Волина - Амплуа — первый любовник

Папа приходил к нам вначале каждый день. Мама его ласково встречала, целовала в щечку, Лешка мне кричал: «Дед Жорюга пришел, иди!» — а я запиралась в ванной и рыдала. Спрашивала у мамы: «Как ты можешь его принимать?» Мама же продолжала спокойно общаться с папой. Они разговаривали, что-то обсуждали, иногда мама чинила ему рубашки.

После его ухода из семьи я долго с ним не общалась, а Алеша дружил с детьми Нины Николаевны. Когда же мама заболела, я обратилась к сыну Нины Николаевны, Мише. И вот ведь какие номера выкидывает судьба — мама умерла на руках у сына Нины Николаевны. Он — замечательный врач и замечательный человек. Я его очень люблю.

Уже после того, как мамы не стало, я вошла в тот дом. Нельзя долго таить злобу, тебя самоё это источит. Сейчас я благодарна всей этой огромной замечательной семье. Я знаю, что папа в надежных руках. Его там любят, о нем заботятся, к нему относятся ничуть не хуже, чем относились бы мои дети.

Я очень ценю папин замечательный характер, его внутреннюю интеллигентность, воспитанность. У него потрясающее качество: он всегда был доступен и одинаково уважительно относился ко всем людям, будь то дворник или министр, рабочий сцены или генерал. В нем никогда не было, и сейчас нет, высокомерия или фанаберии. Это — признак ума, интеллигентности, и они мне очень дороги. Может быть, эти качества ему привила бабушка. Я старалась культивировать их и в себе, и в своих детях. Надеюсь, мне это удалось.

История любви

Обычно жены расхваливают своих мужей и говорят, какой он замечательный артист. Я бы очень не хотела быть такой женой. О том, какой Георгий Павлович великолепный мастер, знает каждый, кто хоть раз видел его на сцене или на экране.

Я и до знакомства с ним видела его спектакли в театре. Мне очень нравился его Дюруа в «Милом друге». По-моему, так, как он, никто не смог бы сыграть. Сама актриса, я не понимала, как ему удавалось это сделать. Это даже не мастерство, а что-то высшего порядка, что не поддается анализу.

Но больше всего меня поражает в нем даже не это. Я прожила с ним сорок лет. Все это время я сталкиваюсь не только с его любовным ко мне отношением -он с каждым годом все больше открывается мне как человек редкой доброты, преданности… и незащищенности.

Его Победоносиков в «Бане» и Баян в «Клопе» уже вошли в историю театрального искусства. У него было отточено каждое словечко, оправдан каждый жест.

Когда Плучек ввел на роль Баяна Андрея Миронова, Андрей подходил к Менглету и спрашивал: «Георгий Павлович, можно я буду делать так же, как вы?» Ввод Миронова на эту роль вообще-то кажется мне не совсем оправданным. Спектакль решили «омолодить», но ведь Баян мог бы быть и пожилого возраста. Конечно, это мое мнение, а режиссер, видимо, считал совершенно иначе. Это его право. Но неужели нельзя было подойти к Георгию Павловичу и сказать ему о своем решении? Кажется, это элементарно? Но произошло все совсем по-другому. После отпуска перед открытием сезона мы сидим на сборе труппы в зрительном зале, и вдруг Плучек во всеуслышание объявляет — на роль Баяна назначается Андрей Миронов. Жорик сидит, слова Плучека — как нож в сердце. Как он выдержал, не знаю. Все замерли. Жорик же улыбнулся «блюдечком» и ни слова не сказал.

Он вообще человек, живущий тем, что ему подает сама жизнь. Он не добытчик. Мы его часто эксплуатируем в семье. Если его о чем-то попросишь, он непременно кинется исполнять просьбу. Так же и в театре. Он помогает другим, а для себя не сделает ничего.

Жорик никогда свои дела не устраивал. Никогда не просил себе роль. Никогда не просил за меня. Да я бы этого никогда и не разрешила — просить, чтобы мне дали роль. Мало того, он как режиссер ставил спектакль «Ложь для узкого круга» Афанасия Салынского, где я могла бы прекрасно сыграть главную героиню, Клавдию Бояринову, но он дал эту роль вовсе не мне, а Вере Васильевой.

Какие— то удачи у меня были -я имела успех и в «Доме, где разбиваются сердца», и в «Мамаше Кураж», а спектакль «Кольца Альманзора», где я играла принцессу, был праздником театра. Но наверное, в чем-то он был прав. Наверное, и для Плучека, и для директора то, что я жена Менглета, имеет значение.

Познакомились мы с ним очень давно, еще когда я была артисткой Театра имени Евг. Вахтангова. Потом стали играть вместе в Театре сатиры. Жорик говорит, что он обратил на меня внимание как на женщину в спектакле «Где эта улица, где этот дом…». Меня ввели туда совершенно неожиданно. Внезапно заболела Вера Васильева, которая играла главную роль. Я же этого спектакля совершенно не знала, я его даже не видела. Порепетировать мы не успели. Играли следующим образом — под столом сидела суфлер, а я за ней с голоса все повторяла. Она мне говорила: «Иди направо!» — я шла. Вот так и играла. У Жорика была главная роль, и он все время был на сцене, пытался мне помочь. Я же на него ни малейшего внимания не обращала. У меня были другие заботы. Совсем незадолго до этого умер мой муж Борис Горбатов, и я осталась с двумя маленькими детьми на руках. Жорик мне очень сочувствовал, но как-то по-бабьи, как подружка. Был внимателен — и только.

Прошло какое-то время, прежде чем он начал оказывать мне знаки внимания. Но поскольку он ко всем относился очень внимательно и доброжелательно, я не придавала этому ни малейшего значения и не обращала на него внимания как на мужчину. Он был моей подружкой. За мной ухаживал другой актер, у Георгия Павловича были свои увлечения. Кроме того, я очень любила Горбатова, и переключиться на кого-то мне было трудно. Никогда не забуду, как он перед смертью смотрел на меня, словно прося прощение за то, что умирает и оставляет меня. Встретить такого человека, как Горбатов, счастье.

Жорик же стал за мной ухаживать. Цветов, правда, не дарил. Это сейчас он мне может принести цветы, а тогда нет. Я даже как-то сказала ему об этом, а он ответил, что жалеет срезанные цветы.

Он стал провожать меня, приходить в гости. Я с детьми — двойняшками Леной и Мишей — жила вместе с мамой Бориса Горбатова. И вот ведь что произошло — она сразу его приняла, он ей очень понравился. Конечно, она понимала, что со временем в доме может появиться мужчина, и действительно, за мной ухаживал Борин друг, который обожал меня и детей. Я могла бы выйти за него замуж, но не вышла. А потом в доме стал появляться Менглет. Он очень приглянулся бабушке, во-первых, тем, что не пил ни капли. Однажды она даже спросила меня:

— Наверное, он плохой артист? Я удивилась:

— Почему?

— А он не пьет.

А он действительно не пьет ни капли. Я с ним иногда даже ругалась — сидят все за столом, выпивают, а он берет свою рюмку и демонстративно переворачивает.