Дуайт Эйзенхауэр - Крестовый поход в Европу

Американские офицеры прошли специальную подготовку на курсах в Шарлоттсвилле, штат Вирджиния. Позднее группы американских и английских офицеров военной администрации получили дальнейшую подготовку в Северной Африке. Они работали под общим наблюдением специального сектора в моем штабе.

Вопросы здравоохранения, общественного порядка, санитарии, сельского хозяйства, промышленности, транспорта и сотни других, которые являются обычными для жизни населения, находились под контролем этих офицеров и решались ими. Задача эта была трудная, но исключительно важная не только просто с гуманной точки зрения, но и для обеспечения успеха наших армий. Все войска нуждаются в спокойствии и порядке в своем тылу, иначе они должны будут выделять часть сил для обеспечения безопасности линий связи и транспортных артерий, охранять склады и эшелоны, подавлять подрывную деятельность.

Работа была для нас новая, однако, несмотря на естественные ошибки, мы с ней блестяще справились. Мы приобрели опыт и извлекли некоторые уроки в предвидении аналогичных и более серьезных задач, которые ожидали нас в Италии и Германии. Глава 11. Каирская конференция

Когда бои еще находились в полном разгаре, мы получили известие, что президент и премьер-министр со своими советниками собираются провести новое совместное совещание, на этот раз возле Каира. Тогда Египет не входил в состав нашего театра военных действий, но помимо организации проезда в этом регионе нас просили обеспечить безопасность места для предварительных совещаний и размещения их участников. Как обычно, целый рой сотрудников секретной службы Соединенных, Штатов предшествовал появлению президента там, где предполагалась его даже кратковременная остановка. Они начали с моего штаба подготовительную работу, которая была направлена на обеспечение гарантированной безопасности президента, но которая неизбежно рекламировала его прибытие.

Вероятно, в Вашингтоне или Лондоне произошла утечка секретных сведений относительно предстоящей конференции, и ввиду огромного количества комментариев, появившихся в мировой прессе, в том числе достаточно точных утверждений в каирских газетах, правительства США и Англии пришли в сильное беспокойство. Даже когда Черчилль и Рузвельт находились уже в пути, правительства предлагали полностью изменить план проведения конференции. От военного министерства США поступило настоятельное предложение перенести место конференции на Мальту и даже, возможно, в Хартум. Наша ответственность за охрану и безопасность президента и премьер-министра еще больше усугублялась тем, что, как нам было известно, каждый сочувствующий нацистам фанатик был уже извещен относительно возможных маршрутов их следования. Обдумав все обстоятельства, я, тем не менее, настоятельно рекомендовал президенту не вносить в план никаких изменений. Я считал, что если мы не сумеем обеспечить безопасность конференции и ее участников после всех принятых нами мер, включая сильно охраняемые ограждения и противовоздушную оборону, то неожиданная перемена места проведения конференции только увеличит риск.

Премьер-министр прибыл в наш район первым, и я встретил его на Мальте, где у нас состоялась долгая беседа. После довольно обстоятельного обсуждения он согласился со мной относительно целесообразности придерживаться первоначального плана проведения конференции и послал об этом телеграмму президенту.

Премьер-министра сопровождали его военные руководители, и мне представилась возможность провести с английскими коллегами целый день и обсудить ряд вопросов относительно нынешних и будущих операций.

Черчилль, как всегда, был занимателен и интересен. Я никогда не встречал человека, способного с таким блеском поддерживать жизнерадостное настроение гостей за обеденным столом. Его высказывания о событиях были острыми и едкими, часто забавлявшими. Он с большим энтузиазмом ожидал встречи с президентом, от которого, как он говорил, всегда набирался вдохновения для решения трудных проблем войны и последующего мира. Черчилль снова сел на своего любимого конька - заговорил о важности наступления на Германию через "мягкое подбрюшье", о необходимости сохранения темпов нашего наступления в Италии и его расширения таким образом, чтобы охватить значительную часть северного побережья Средиземного моря. Казалось, он всегда видел огромные и решающие возможности только на Средиземном море, в то время как план вторжения через Ла-Манш его не волновал. Я не раз слышал, как он говорил в связи с перспективами операции "Оверлорд": "Мы должны позаботиться о том, чтобы морские волны у берегов не стали красными от крови американских и английских парней, а побережье не было загромождено их телами".

Я не мог избавиться от чувства, что его взгляды определялись двумя соображениями, которые находились за рамками непосредственных военных проблем. У меня не было никаких реальных данных для оправдания такого ощущения, хотя я знал, что не одинок в этом. Не один я испытывал желание знать, имеют ли для него какой-либо вес эти соображения. Первым из них была его обеспокоенность как политического лидера будущей судьбой Балкан. Я глубоко сочувствовал этой его обеспокоенности, но, как солдат, проявлял особую осторожность, стремясь исключить эти соображения из моих собственных рекомендаций. Вторым была внутренняя потребность доказать обоснованность его стратегических концепций Первой мировой войны, в ходе которой он был главным руководителем кампании в Галлиполи. Многие профессионалы соглашаются с тем, что операция в Галлиполи потерпела неудачу скорое из-за неумелого претворения в жизнь замысла, чем вследствие ошибочных расчетов. Иногда казалось, что премьер-министр был решительно настроен добиться во Второй мировой войне общественного признания этой точки зрения.

В старинном дворце мальтийских рыцарей премьер-министр вручил Александеру и мне специально изготовленные медали, присланные нам английским королем; было изготовлено только две медали, так что идентичных им больше ни у кого нет. Вручение прошло в непринужденной обстановке; один из гостей заметил, что подобное событие в этом же самом дворце четыреста лет назад послужило бы основанием для многодневных рыцарских турниров, пышных зрелищ и шумного буйства в гарнизоне.

Вскоре мне сообщили, что пора ехать встречать президента, прибывавшего на корабле в Оран. В Оране мы перевели Рузвельта в самолет и доставили на виллу на морском берегу в Тунисе, которую по случайному совпадению местные жители называли Белым домом. На этот раз президент выглядел бодрым, был оптимистичен и уверен. В Тунисе он остался на один день дольше, чем предусматривалось, потому что захотел посетить поля сражений. Проезжая через эти места, он вслух размышлял о возможном сходстве мест наших боев с местами боев древних времен, в частности поля битвы у Замы. И президент, и я знали, что это поле битвы никогда не было точно определено историками, но мы были уверены, что, поскольку карфагеняне использовали слонов, поле битвы расположено, скорее, на равнине, чем в горах, где произошли наши сражения. Увлеченность президента историей и его частые ссылки на нее всегда придавали дополнительный интерес разговорам с ним на военные темы. То же самое было характерно для Джорджа Паттона и премьер-министра.