Юрий Богданов - 30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра

Как в воду глядел Георгий Григорьевич! Мне представляется, что человек, давший такой совет, и сам в те смутные времена следовал ему неукоснительно. Недаром секретарь Псковского окружного комитета ВКП(б) обижался на Карпова, который с 27 июня 1938 года перешел работать начальником Псковского окружного отдела УНКВД ЛО, что тот вместе со своими подчинёнными вместо того, чтобы «организовать беспощадную борьбу со всеми врагами СССР, по существу ослабили, если не прекратили борьбу с врагами народа» [Л.4].

Богданов с благодарностью внял товарищескому предупреждению ответственного работника, хотя, впрочем, он и сам всю жизнь с уважением относился к людям и его собственные кулаки по чужим зубам никогда не чесались. В связи с этим мой отец с чистой совестью написал в своих объяснениях: «Я должен заявить, что сам никогда не избивал арестованных и другим работникам не позволял этого делать» [А.11].

Отец писал: «Управление НКВД ЛО и аппарат областной Тройки всё время нажимали и требовали усиления арестов». К этому подключался и оперативный сектор. «Неоднократно делались предупреждения, что Тройка дела на одиночек принимать не будет, так как это результат плохого следствия. Один человек не может проводить антисоветскую деятельность, он обязан иметь вокруг себя группу единомышленников» [А. 12]. Вот каким путём реализовывалась идея о борьбе с болтунами в Ленинградской области.

Выданная руководством области установка толкала к тому, что «каждый работник стремился добиться признательных показаний о соучастниках, а получив такие показания, без проверки проводил дополнительные аресты и этим ещё больше усугублял положение» [А. 12]. Как вспоминал Гринько, «все силы сотрудников были направлены на то, чтобы собирать такие материалы, которые бы давали возможность привлечь к ответственности лиц за незначительную и несущественную контрреволюционную деятельность». Затем эти материалы «получали другое направление, и человека обвиняли в связях с заграницей, с иностранной разведкой, в шпионаже, подрывной деятельности против

Советской власти, террористических актах, намерении совершить где-то какую-то диверсию и другие антисоветские действия» [А. 13].

Как достаточно опытный, можно сказать теперь уже профессиональный, чекист Богданов переживал, что «агентурная работа велась плохо. К агентуре предъявлялись требования усилить наблюдение за лицами, которых она разрабатывает. Сроки давались очень короткие. Отсюда неизбежными были факты представления провокационных материалов и оговаривания ряда лиц. Провести проверку через другую агентуру или каким-то иным путём у оперативных работников не было времени» [А.11].

Да никому этот профессионализм тогда не был нужен. Решалась совсем иная задача, потому «надзор со стороны органов прокуратуры отсутствовал, обвиняемые были лишены права на защиту и с материалами, идущими на Тройку, не ознакамливались» [А.11]. Как отмечал бывший начальник Лужского оперсектора Баскаков, арестованным давали подписывать заранее подготовленные протоколы допроса. «Это было не исключением, а строго установленным правилом в работе НКВД в 1937–1938 годах» [А. 13].

Областным руководством НКВД снова и снова «предлагалось выявить в районе и произвести массовые аресты немцев, поляков и лиц других национальностей под тем предлогом, что вскрыты крупные контрреволюционные организации, имеющие разветвлённую сеть на периферии» [А. 12]. В некоторых районах такие указания выполнили и арестовали сотни людей только по национальному признаку. Так, начальник Старорусского райотделения собрал списки личного состава учреждений и организаций района, выявил всех немцев и арестовал свыше 200 человек [А.11]. Со своей стороны Богданов показал: «Я как начальник районного отделения и работники отделения такого распоряжения не выполнили» [А. 12]. Что ж, припомнится ему и это.

Вот в какой обстановке проводилась следственная работа в Лужском районном отделении НКВД в 1937 году. В следующей главе давайте рассмотрим несколько оказавшихся в нашем распоряжении конкретных следственных дел, относящихся к тому сложному времени. По некоторым из этих дел Богдановым, в одних случаях как начальником райотделения, в других случаях в качестве и.о. начальника оперсектора, подписывались ордера на арест или утверждались обвинительные заключения, что также послужило основанием через 20 лет обвинить моего отца в нарушении социалистической законности.

Глава 12. Следственные дела 1937 года

В своём совершенно секретном специальном сообщении № 12 (точная дата не указана, приблизительно ноябрь 1937-го) начальник Лужского оперативного сектора УНКВД ЛО лейтенант гб Баскаков и начальник Лужского райотделения НКВД лейтенант гб Богданов информировали зам. начальника Управления НКВД ЛО старшего майора гб В.Н. Гарина «О выявленной контрреволюционной группировке в деревне Смерди Лужского района»:

«Лужским райотделением НКВД арестован и привлекается к ответственности по статье 58 пункт 10 УК по первой категории Волков Федор Федорович, 1880 года рождения, в прошлом зажиточный крестьянин, облагался твёрдым заданием, трижды судим по статьям 75 и 61 УК.

В процессе следствия показаниями свидетелей и самого обвиняемого Волкова нами установлено наличие контрреволюционной группы в деревне Смерди Лужского района.

Участниками её являются:

Дементьев Иван Дементьевич, 1878 года рождения, уроженец деревни Смерди Лужского района, имел крепкое зажиточное хозяйство, облагался твёрдым заданием, являлся председателем церковной двадцатки.

Устинов Иван Семёнович, 1900 года рождения, уроженец деревни Смерди Лужского района, сын кулака, отец раскулачен и выслан.

Матвеев Яков Матвеевич, 1882 года рождения, уроженец деревни Смерди Лужского района, крестьянин-середняк.

Вышеуказанные участники контрреволюционной группы враждебно настроены ко всем проводимым мероприятиям ВКП(б) и Советского правительства, среди колхозников систематически проводят антисоветскую пропаганду, распространяют провокационные слухи контрреволюционного содержания о голоде колхозников и неизбежности гибели колхозов при Советской власти, вместе с этим высказывают повстанческие намерения.

Прошу Вашей санкции на арест участников этой контрреволюционной группировки: Дементьева И.Д., Устинова И.С. и Матвеева Я.М.» [А. 13].

К этому материалу прилагался ещё «Меморандум на гражданина Волкова Ф.Ф. и его сына Волкова П.Ф.», составленный на основании агентурных данных, полученных «при проведении слежки за объектом». В этом документе, подписанном начальником Лужского РО НКВД лейтенантом гб Богдановым и оперуполномоченным младшим лейтенантом гб Варицевым, отмечалось следующее: