Виктор Шендерович - Изюм из булки

— А этот шут из Малого театра — знает! — кричал член Политбюро.

…Смоктуновский с трудом отличал Маркса от Энгельса — но как раз в ту пору озвучивал на студии документального кино фильм про Ильича, и в тексте был фрагмент злосчастной статьи.

Профессиональная память — полезная вещь.

Во избежание недоразумений

Старый актер Малого театра Михаил Францевич Ленин в 1920 году написал заявление наркому просвещения Луначарскому. Содержанием бумаги была просьба посодействовать тому, чтобы люди не путали его с тем Лениным, который Ульянов.

Луначарский наложил на письмо резолюцию: «Не трогать. Явный дурак».

Маузер Папанина

Рассказывают, что среди легендарных «папанинцев» единственным беспартийным был полярник Кренкель. И якобы глава экспедиции, несгибаемый, если уже не отмороженный, время от времени устраивал на льдине закрытые партийные собрания. Во время которых Папанин с товарищами-партийцами сидели в палатке, а беспартийный Кренкель гулял снаружи.

И, как сказано у Зощенко, затаил в душе некоторую грубость…

Самого Папанина на ту злосчастную льдину послала партия. А до того она его посылала, по преимуществу, бороться с контрой. Видимо, с тех боевых времен у чекиста и осталось нечто вроде профессионального тика: он по несколько раз в день разбирал и собирал свой маузер. И вот, когда эпопея закончилась благополучно, и героев везли на корабле навстречу триумфу, мстительный беспартийный Кренкель подкараулил Папанина, только что разобравшего свой маузер, и…

Вот вы небось думаете, что радист украл у чекиста какой-нибудь винтик… Вы недооцениваете интеллект полярника. Он Папанину винтик — подкинул!

Чекист собрал маузер и увидел на столе лишнюю детальку. Он аккуратно разобрал маузер и медленно собрал его снова. Потом проделал это еще раз. Лишняя деталька по-прежнему лежала на столе, бередя сознание.

Исчезновение маузера или любой его части вполне вписалось бы в картину времени: вредительство, диверсия, далее везде… — и только обострило бы профессиональные рефлексы начальника экспедиции. Но появление лишней — было выше чекистского разумения. Говорят, что будущий Герой Советского Союза, теряя сон и аппетит, разбирал и собирал свой рабочий инструмент до самого Ленинграда.

Приметы коммунизма

В конце тридцатых партийная организация Малого театра поручила великой Яблочкиной встретиться с молодежью и рассказать молодежи про коммунизм.

Александра Александровна была дама дисциплинированная — и начала молодым про коммунизм рассказывать все, что сама к тому времени о нем знала. Какие будут отношения между людьми и как все вокруг будет прекрасно… Как и полагается актрисе, от собственного монолога Яблочкина постепенно возбудилась и закончила с неподдельной страстью и томлением:

— …и будет много разной вкусной еды, — дрожащим голосом пропела она, — как при царизме!

Малый театр и большая нужда

Малый театр, Челябинск, зима 1942 года. Жили в эвакуации по квартирам, но самых народных артистов, в знак уважения, поселили в гостинице — вместе с московским начальством.

Гостиница не гостиница, а воды временами не было. Ее носили со двора, и легендарный Остужев дефилировал по коридорам с полным ведром, декламируя своим бесподобным голосом:

— Раз студеною порой шла девица за водой…

Для прочих надобностей, на времена коммунального обезвоживания, имелся деревянный домик во дворе. Но не все до этого домика снисходили: некий московский депутат нашел вполне начальственную альтернативу и, побрезговав ходить на мороз, просто наложил кучу на полу гостиничного туалета.

Его-то, выходившего из неработающего туалета, и обнаружил, вместе со следами депутатской жизнедеятельности, народный артист СССР Александр Остужев.

Через несколько секунд гостиницу наполнил его глубокий голос:

— Да-а… — громко произнес Остужев. — Войну мы проиграли!

Обитатели гостиницы повысовывались из дверей.

— Войну мы проигра-али! — драматически повторил народный артист СССР.

Это тянуло на трибунал, и невольные слушатели осту-жевского монолога не знали, что им делать — то ли первыми бежать в ближайший орган власти, то ли временно оглохнуть. Дав соседям время на смятение, артист развил свою мысль вполне:

— Если народный депутат насрал на пол — войну мы проигра-али…

Сходство

На открытие памятника Долгорукому, в год восьмисотлетия Москвы, согнали, разумеется, всякой твари по паре: рабочие, служащие, военные, народная интеллигенция… Оркестр, начальство. Все стоят, ждут; произведение искусства, слава богу, еще под покрывалом.

Покрывало сняли, и типовое чудило на лошади предстало, наконец, глазам общественности. После недоуменной паузы в тишине раздался негромкий голос композитора Сигизмунда Каца:

— Похож.

Поговорили

В пятьдесят каком-то году в Калькутту приехала английская королева.

Разумеется, прием на самом что ни на есть уровне, послы, атташе… А от СССР в Калькутте в ту пору случился какой-то партийный чувачок из торгового представительства, звезд не хватавший даже с невысокого советского неба.

И вот — во всех смыслах слова — представление: английская королева идет вдоль ряда послов и с каждым хоть несколько слов да скажет.

Дошли до чувачка.

А он к тому времени от ужаса забыл даже то, что учил, и, увидев перед собой Ее Величество, просто спросил:

— Do you speak English? Королева ответила:

— A little…

Сколько в тебе росту?

Дело было в конце пятидесятых в Стокгольме.

Зиновий Гердт и его аккомпаниатор Мартын Хазизов (уже немолодой человек, и тоже фронтовик) гуляли по городу — в сопровождении, разумеется, сопровождающего, молодого лейтенанта госбезопасности.

— Зямчик, — сказал вдруг Мартын, — я ничего не понимаю! Смотри: над дворцом флаг, значит, король дома. А мы же им враги! И гуляем по дворцу, и никто нас не останавливает, не проверяет документов… Зямчик, ты что-нибудь понимаешь?

«Зямчик» все уже понимал вполне (как, разумеется, и сам Мартын) — именно поэтому счел за благо помолчать. Но сопровождающий промолчать не смог.

— Видимость демократии! — заявил он, хотя его никто ни о чем не спрашивал.

Тут маленький Мартын повернулся к лейтенанту и спросил:

— Дима, сколько в тебе росту?

— Метр восемьдесят семь, — ответил Дима. И Мартын сказал: